– Мумтаз-Махал имела немалое значение, – тихо сказал Джулиан. – Она оставила более важный след, чем муж. Именно ее любовь сотворила все это. – И Джулиан обвел рукой окружающий пейзаж. – Иногда наш вклад виден миру. Это прорывы в науке, творения искусства, создание успешных компаний, красивые новостройки. Но порой наш вклад нематериален, его сложно измерить. Важно, чтобы мы вносили свою лепту, оставляя что-то после себя.
Теперь я понимал, что ошибался тогда в Седоне. Ведь был недостающий элемент в наборе талисманов. Это наследие – не то, как заработать деньги, и не признание, но то, как повлиять и внести свой вклад, как сделать мир хоть чуточку лучше. Гао Ли понимал это. И моя сестра. И мама с папой.
Находясь здесь, рядом с восхитительным памятником любви, я знал, что буду думать об этом многие годы. Что же станет моим наследием? На что я могу повлиять?
– Талисманы у тебя с собой? – спросил Джулиан.
Вдруг я с удивлением понял, что не очень-то хочу с ними расставаться. И все-таки я поднял рубашку и медленно отвязал мешочек от петли на ремешке. Джулиан улыбнулся:
– Ты успел к ним привязаться, открыв их мудрость.
– Не знаю.
– Думаю, да. Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, на удивление хорошо.
– Никакой путаницы часовых поясов? Никакой усталости?
– Ага, – медленно ответил я.
– Если примешь мудрость талисманов и будешь ей следовать, это может изменить твою жизнь. Мудрость спасительна!
– Но кому грозит опасность? Чью жизнь ты пытаешься спасти этими талисманами?
Джулиан посмотрел на меня, но ничего не сказал. И вся правда вдруг обрушилась на меня. Щеки загорелись, и я сказал:
– Вовсе не было опасности, и мою жизнь не нужно спасать.
Джулиан продолжал молча смотреть на меня, словно дожидаясь чего-то. Талисманы все еще оставались в моих руках.
– Я абсолютно здоров, у меня чудесный ребенок… С женой не все гладко, но…
– Джонатан, тебе, как и мне, прекрасно известно: ты влип. Твоя мама понимала это и очень за тебя волновалась. Она потеряла твоего отца, и ей казалось, что тебя она тоже теряет. Она чувствовала, что ты не сможешь найти счастье и удовлетворение, если продолжишь в том же духе. Ты работал ненавидя свою работу; ты разрушал свой брак и почти пропустил детство сына.
– Значит, все эти талисманы – пустышки, и в них нет никакой магической силы?
– Она – в записках, Джонатан, а еще в твоем блокноте. Талисманы лишь помогли привлечь твое внимание. Путешествуя, ты получил возможность усвоить то, что было скрыто и в записках, о чем рассказали тебе мои друзья. Ты был готов к трудной встрече со своими страхами и с риском во имя спасения чьей-то жизни. Но, когда начинал, тебе не хотелось все это делать. Думаю, сейчас ты захотел бы.
– А что же хранители? – спросил я. – Они-то знали, что нет никакой магии в этих вещицах?
Джулиан улыбнулся:
– В этом я не был честен с тобой, Джулиан. Собрав эти амулеты после разговора с твоей мамой несколько месяцев назад, я отправил их своим друзьям. Они все поняли и были рады помочь. Каждый из них мудр по-своему, а для меня они как бы символизировали ту мудрость, о которой говорилось в записках. Я многому у них научился и хотел, чтобы и ты с ними встретился, поговорил. И это был единственный способ, который я мог придумать. Иначе ты бы просто не поехал.
Мне действительно понравились встречи с друзьями Джулиана. Они напомнили мне тех, с кем я уже не смогу встретиться, – с отцом и с Джуаном.
Мы присели на небольшую каменную скамейку, и Джулиан, положив руку мне на плечо, мягко сказал:
– Многое теперь стало ясно, но есть и то, что до сих пор тебя тревожит.
Я не знал, с чего начать. Рассказал Джулиану все о работе с Джуаном в лаборатории и о своем решении уйти оттуда. Я рассказал, как Дэвид и Свен вынуждали его уйти, а я оставался в стороне, не защищая и даже не пытаясь поддержать Джуана. А еще рассказал об аварии.
– Несчастный случай, но ты не уверен? – спросил Джулиан.