9 тайных посланий от монаха, который продал свой «феррари»

Без сомнения, это было странное путешествие. Оно было путаным и изматывающим, зато многое я стал понимать. Например, заметки, которые были приложены к талисманам: я знал, что их писали вовсе не для меня и что Джулиан сделал их для своих собственных целей, но он предложил мне прочитать их и дал блокнот, чтобы я записывал туда свои мысли. Должно быть, он предполагал, что они могут повлиять на меня.

Тот первый талисман: подлинность. Честность по отношению к самому себе. Эта мысль действительно запала мне в душу, и я начинал понимать, почему. Было что-то не совсем правильное в моей жизни. Это заключалось не только в том, что я разочаровал Аннишу и Адама. Ведь, чтобы исправить ситуацию, недостаточно было просто извиниться перед Аннишей: нужно было чаще бывать дома и время от времени ходить вместе с Адамом на футбол. Я начинал понимать, что мои проблемы как отца и мужа возникали из-за глубоко скрытого ощущения несчастья. Но не Анниша или Адам тому виной. Это было несчастье моего образа жизни. Словно я тратил все свои силы на гонку, в которой мне было безразлично даже, выиграю я или нет. Я двигался вперед, но не туда, куда хотел двигаться. Мне нравилось работать инженером. Я любил электронные схемы и математические задачи. Я любил технические проекты. И я хорошо в этом разбирался. В лаборатории я чувствовал, что у меня есть цель и моя жизнь имеет смысл. В отделе продаж все шло гладко, но, работая там, я просто не испытывал такой страсти.

Теперь, лежа в тихой комнате рёкана, я знал, что подбираюсь ближе к пониманию того, какой же должна быть моя подлинная жизнь. Нужно что-то основательно поменять. Это была пугающая мысль, но я относился к ней на удивление спокойно. Как будто все это предстояло мне в далеком будущем.

Аямэ оставила для меня одежду на краю футона, пока я принимал ванну. Рядом была записка: «Я одолжила это у друга. Надеюсь, вам подойдет».

Я поднялся с постели и снял халат. Надел мягкую футболку и свободные хакама. В пакете еще оставалась пара белых спортивных носков. Их я тоже надел, перед тем как сунуть ноги в тапочки. Достав блокнот и ручку из тумбочки, я прошел в дальний конец комнаты.

Мой номер был небольшим, но свободным. Полы покрыты татами. Белые стены поддерживал каркас из темного дерева, из-за которого они напоминали бумажные шторы в холле. Рядом с постелью стоял небольшой низкий столик, окруженный стульями без ножек – сиденье и спинка, – расположенными прямо на полу. За ними – сводчатые окна от пола до потолка, с раздвижной дверью, ведущей в садик. Я открыл дверь и вышел на небольшую деревянную веранду. Хоть я и видел часть сада из окна, пока лежал на футоне, он оказался совсем не таким, как я ожидал.

Веранда с трех сторон обрамляла пышный сад. Похоже, в сад выходили все комнаты в гостинице. В центре сада красовалась высокая каменная пагода. Повсюду были скульптуры – несколько журавлей, Будда, сердитая жаба. В дальнем конце сада я заметил крошечный водопад, ниспадающий с каменного выступа. Звук воды наводил на мысль, что внизу есть пруд, но его не было видно за листьями и ветками. На самом деле они практически полностью скрывали от меня землю. Каждое из деревьев у корней было окружено ярко-зеленым папоротником; закругленные ветки с крошечными цветками украшали аккуратно подстриженные кусты.

Рядом со мной стоял плетеный деревянный стул. Я удобно устроился и, положив блокнот на колени, задумался, всматриваясь в зелень, а минуты все шли и шли.

Жаба, казалось, зловеще улыбалась, напоминая мне улыбку того крошечного черепа, что я получил от Антуана. «Прими свои страхи», – говорилось в записке. Ну что ж, я уже сделал многое из того, чего боялся, – даже оставил свою семью и работу ради этой охоты. Я бросился в омут с головой. Но все время продолжал ныть и жаловаться на происходящее. Думаю, что, говоря «прими свои страхи», Джулиан имел в виду, что человек должен быть позитивно настроен, покидая привычную гавань; что его должно бодрить ощущение неизведанного, а не приводить в истерическое состояние. Не так давно я проехал на лифте в первый раз за последние двадцать лет. Но что мне еще следует сделать?

Так, самые большие мои страхи – потерять Аннишу или Адама, – их я точно не хотел принимать. И не думаю, что именно о них Джулиан говорил в своей записке. Но я не мог не заметить иронии. То, чего я больше всего боялся, уже произошло в моей жизни, несмотря на все мои предосторожности. И виной тому мое бездействие. Может быть, если бы я согласился что-то изменить, как предлагала Анниша, отклонить повышение, поменять должность на работе или хоть иногда говорить «нет», хотя мне всегда было страшновато сделать это, – сейчас я не столкнулся бы с этим кризисом. А что, если копнуть еще глубже? Что я действительно хотел сделать, но не смог из-за страха? Я начинал понимать, что, если делать то, что боишься, будущее не так пугает.

Едва закончив записывать свои размышления в блокнот, я услышал тихий стук в дверь моей комнаты. Это была Аямэ, она пришла сказать, что получила мой багаж.