8лет (СИ)

Annotation

Поличенко Константин Алексеевич

Поличенко Константин Алексеевич

8лет

8 ЛЕТ. Уже час шёл Егор Болотов по пыльной таёжной дороге, которая пересекалась плетями корней деревьев, росших справа и слева от дороги. Было начало лета, но было уже жарко, и от испарений, которые исходили от травяных зарослей, было немного душно. Попадались изредка полянки с низенькой травой и с разноцветными цветами: кандыки, жарки, медунки, незабудки. На деревьях и в кустах орали пти цы, дорогу перебегали лесные крысы, белки и бурундуки, а один раз чарез дорогу прошествовала молодая лосиха. Шёл Егор из деревни Малая Ельня, в которой проживал остаток срока на поселении, шёл на станцию Слюдянка, где собирался сесть в пассажирский поезд и ехать сначала до Иркутска, а потом дальше. Остро вставала в памяти картина прощания со Степанидой: он с трудом оторвал от себя её цепкие руки и пошёл, не оборачиваясь, а позади слышал её истошный крик:

- Жора-а! Куда ты-ы!? Верни-ись!

Он прожил со Степанидой и с её сыном Трошкой 4 года и даже ночевать не всегда оставался. А квартировал он у деда Мирона, т.е. у Мирона Ивановича Евстигнеева. Так и жил на 2 дома: на 2дома дрова к зиме готовил, на 2 дома рыбачил и грибы собирал, копал 2 огорода под картошку, а Степанида обед варила на 2 дома, капусту солила и гнала крепчайшую самогонку из берёзового сока -"берёзовку". Хорошая она была женщина Степанида и Трошка Егора полюбил - вместе ходили они на лыжах в тайгу ловушки на зверя ставить и проверять, вместе рыбачили зимой и летом. Когда Егор уходил, Трошки дома не было, а дед Мирон к этому времени уже год как помер. Болел дед недолго и скончался скоро, 2 недели пролежал, выхаркивая кровяные сгустки и вытираясь грубым полотенцем. Егор, как мог, ухаживал за дедом, а дед сразу понял, что ему уже не встать, и за пару дней до смерти слабой рукой поманил Кгора к себе, усадил напротив на табуретку и заговорил ясным голосом:

- Помираю я. Сегодня-завтра помру. Знаю - не бросишь ты меня, схоронишь по-людски. Ты мне заместо сына - будь земля ему непутёвому пухом. Несложилась его судьба. А тебе, Егорша вот что: в прикладке в дальнем углу лом в землю воткнут. Лом убери и в этом месте копай. Не глубоко - четверти на 3-4. Выкопаешь схоронку мою - твоя будет. Тут у всего народа схоронки схоронеы, у кого больше, у кого меньше. Всё на хорошую жизню надеялись, чего-то ждали. А где она - хорошая жизня?! Хотя старость мою ты, Егорша, согрел. Как Мишки моего не стало, ты мне заместо сына сделался. Возьми схоронку, хочешь - со Степанидой поделись, а нет - забери себе всё. Может твоя жизня ещё сложится. Только желаю тебе: не надо мстить, пусть люди эти, что засадили тебя, живут себе с богом. Знаю я - уйдёшь ты, оставишь Стешку с сыном.... Ну, бог с тобой....

Ещё 2 дня дед Мирон лежал с закрытыми глазами, не ел, не пил и ночью отошёл, к утру уже холодный был. Егор похлопотал с похоронами, сколько положено, похоронил деда и пошёл в прикладок. Правильно дед сказал - лом был на месте, только не воткнутый он был, а просто к стене прислоненный. Егор отодвинул лом и воткнул лопату, что прихватил с собой в мягкую землю, копнул раз 5-6 и наткнулся на что-то не больно твёрдое, податливое. Вынул оклунок из промасленной барсучьей клжи - оклунок был тяжёленький, на полпуда потянул бы. Принёс в избу, развернул - золото было серовато-желтоватое, специально отобранное - самородочки с полногтя и чуть поменьше. Не стучась вошла Степанида, подошла к столу, ткнула пальцем в оклунок:

- Вот и богатый ты стал, Егорушка! Знала я, что Мирон Иванович схоронку свою тебе отдаст. Я тоже не бедная, а вот что с ним с этим золотом делать, ума не приложу. Может сложимся да дело хорошее сделаем.Уедем отсюда куда подальше. Не молоденькие мы с тобой, люблю я тебя, и ты меня любишь, жили бы вместе по-людски. А? Ты - как?

- Хорошая ты женщина, Стеша, и лучшей для себя и хотеть бы не надо, да ведь знаешь ты - уйду я. Это не просто так - 8 лет. Ведь они из меня зверя сделали - мне сейчас человека хлопнуть - раз плюнуть.

- Ты раньше что-то ничего такого не говорил. Неужто убивал?