8e682ef643614971cff2e1dedef27b1b

на свежем воздухе проходит, ну, если не подкрепляться, ко-

при умении Ханы метать такую полоску, она могла быть убий-

нечно, местным белесым.

ственным оружием. Времени «набить руку» у него было пре-

До этого понять организм было довольно проблематично, ред-

достаточно еще до отсидки. Был грешок, любил всякие ножи-

кие слова в паузах среди мычания как-то не располагали к вза-

ки метать, ну а за «забором» он собственноручно изготовил

имопониманию. Хотя, памятуя за флот —  лихой по молодости

«меток», подогнал под руку. К счастью, применять его не при-

Валерка Ханаков отслужил три года на кораблях Балтфлота,

ходилось, о чем владелец облегченно вздыхал неоднократно

а батю Герка любил, несмотря на его короткую и беспутную

и абсолютно не сожалел.

жизнь. Вспоминал его с уважением, а посему спроецировалось

—  Добрый день, хозяюшка! Меня, собственно, послал до-

в подсознании некое уважение и к Боцману. Все-таки когда-то

брый человек, он перед домом, на камушек присевши… устав-

сопричастен был этот местный к доблестному флоту. Рвались

ши он нечеловечески!

при этом из груди его чувства и эмоции, а в мозгу блистали

—  Сотню гони, — прервала его словесную пургу хозяюшка.

фейерверком яркие воспоминания и впечатления! И как хоте-

Хана был готов ко всему, посему не мешкая достал тре-

лось поделиться наболевшим со всем человечеством, распах-

буемую купюру, протянул хозяйке. Купюра исчезла. Взамен

нуться и излить накипевшее и накопившееся!

из шкафчика была изъята бутыль: ростом ноль семь, цвет жид-

—  А как же! Клюз, кок, флагшток, гальюн, наконец! Разве

кости белесый, пробка бумажная.

не пахнет свежим бризом морской романтики?

—  Бери и проваливай. А этому… уставшему скажи, чтобы

Конечно, сухопутным шпацким не понять душу моряка,

не видела больше у дома. Ноги отрублю! Ферштейн?

не рвануть на груди тельник, ибо нет такового. Нет, не пой-

—  Яволь, мадам! —  Хана немедленно ретировался на ули-

мет он за склянки и огни Эльма! Вот сейчас придут они в порт

цу. Там, пусть и на излете, но играл солнечный свет, там све-

приписки, и старый просоленный волк Каспийской флотилии

жий воздух и свобода, бабы топорами не машут. Уставший,

расскажет…

только он уже вернее сказать упадший, мирно почивает но-

Правда, что расскажет, не пояснил, по причине прихода

сом в пыль. Испытанным способом, то бишь позвякиванием

к месту дислокации, т. е. в порт приписки —  коровник, ну или

бутылок, Герман Валерьянович приводит в чувство этот ор-

конюшню, в которую вели напрямую двухстворчатые ворота,

ганизм, и они, влекомые один инстинктом, другой надеждой,

ноне открытые. Справа, как войдешь, имелась малозаметная

бредут, как средневековые пилигримы в поисках счастья, ис-

крепкая дверь.

тины и света для соотечественников. Обняв как брата, орга-

На  удивление,  за  дверью  с  солидным  навесным  замком

низм пытался сначала петь, потом старался объяснить, куда

обнаружилось вполне чистое, прибранное жилое помещение

они все-таки идут, но ведомый так и не понял. Ведущий, по-

в два разделенных меж собой занавеской кубрика. Наверняка

хоже, на это не унывал, только блаженно щурился на бутыль,

Боцмана посещала женщина, по всему чувствовалась женская

с удовольствием воспринимал на слух позвякивание в рюк-

рука, вряд ли из ничего создать уютное жилище смог бы этот

зачке. Явно видно было, как его вдохновляла нешуточно вся

опустившийся абориген.

эта жизненная яркость бытия. По пути трезвый, как развед-

А абориген, меж тем, довольно быстро сварганил импрови-

чик на задании, Хана зорко поглядывал на редких встречных

зированный стол, положив на два стула кусок фанеры, на фа-

в надежде что-либо разузнать. Встречные (не поверите госпо-

неру пару стаканов, банку соленых огурцов, вилку, ложку.

да, а еще деревенские!) брезгливо отводили взгляд и спеши-

«Прогулка пошла на пользу, объект почти в адеквате, можно

ли по своим делам.

и поговорить…» —  закончив беглый осмотр жилища, подумал

116

117

Хана, ставя, наконец-то, бутыль на стол. Боцман чинно уже

сценарий, ни крепыш этот краснолицый, ни второй похожий

сидел на кушетке, гостю же предназначался рыжий табурет.

на механизатора. Роль глотов у них еще прокатит, но не на каж-

—  Эй, Флоцман! Лосось перепончатый! Ну-ка выйди сюда!

дого, на человека повидавшего всякого-разного, вряд ли. Должен

С улицы раздался удар в бревенчатую стену рядом с ок-

быть режиссер, организатор.

ном, задребезжало покатившееся ведро, и раздался здоровый

Краснолицый встал напротив, сплюнул. Как примитивно!

гогот. Боцман затравленно оглянулся вокруг, вил поблизости

—  Культурные люди не плюются у чужих домов. Вы же

не было. Хана наклонил голову вбок, прислушиваясь, рука за-

не приматы какие-нибудь? Неужели вас не учили хорошим ма-

мерла на полпути, вытягивая из рюкзака бутылку пива.

нерам где-нибудь в Англии? Или в Лиссабоне?

—  Слышь ты, морда еврейская, щас ведро на тебя оденем!

Здоровяк опешил было, потом заподозрил наличие усмеш-

Выходи, падаль!

ки, это над ними-то! Всеми уважаемыми людьми, местными

И опять дребезг ведра об бревна. Герман вспомнил —  точ-

к тому же! Заслужил этот пришлый наказания, верное дело,