8, 9 — аут

— Не только, — усмехнулся Хохол. И добавил: — Гусей тоже. — И он сделал резкий выпад. Алесей не мог поверить, что Хохол на самом деле хотел его зарезать. Он даже не успел, как следует уклониться в сторону. Металл проколол ему мышцы выше локтя. Мало этого, Хохол вытащил заточку из руки, и опять замахнулся. Поднял ее над головой, как будто хотел пригвоздить Гуся к столу. Или даже лучше:

— Как будто хотел опустить на него гильотину справедливости.

Но Алексей тоже обладал врожденным чувством справедливости. На этот раз он отклонился назад, и добавил скорости голове Хохла. Стол не сломался, но одна доска прогнулась, а потом опять выпрямилась. Дуб, что ли?

И удар снизу. Апперкот. Хохол упал на шконку, которая стояла сзади и сломал ногу. Как уж он это смог? Видимо, бедро попало на металлический уголок. Хотя вроде Хохол был парнем не тощим. Тем не менее, ни жир, ни мышцы его не защитили. Просто упал неудачно. Так многие сразу и сказали:

— Неудачно упал.

Шнырь ломонулся к двери.

— Начальник, открой! Народ гибнет!

Алексея волоком вытащили из камеры. Начальник тюрьмы ничего не знал. Ему даже в голову не приходило, что:

— Этот Гусь работает под прикрытием. — Никто не знал, на каком уровне действует Серийник, поэтому никому ничего не сообщили.

— Вы молодец, — сказал начальник тюрьмы. И, не дожидаясь, вопроса добавил: — Молодец, что остановились на троих. А ведь могли бы перерезать всю камеру.

— Каких троих? — спросил парень.

— Вы покалечили Хохла, убили Соленого, убили Роберта. — Начальник тюрьмы подвинул поближе коробку папирос Казбек. Открыл и предложил Алексею: — Закурите, легче будет.

— Спасибо. Но думаю, легче мне не станет. Хотя, честно вам скажу: я никого не убивал. По крайней мере, в этой тюрьме.

— Точно?

— Абсолютно.

— Меры физического воздействия к тебе еще не применяли?

— Пока нет.

— И не будут, — сказал начальник тюрьмы. — И знаешь, почему?

— Нет.

— Ты, парень, добровольно во всем сознаешься. Напиши чистосердечное признание, и лети вольным соколом на Зону. Согласен?

— А просто так нельзя доказать, что я никого не убивал? — спросил Алексей.

— К сожалению, парень, нельзя.

— Почему?

— Не родился еще тот Шерлок Холмс, который мог бы это сделать.

— Могу я узнать, как были убиты Соленый и Роберт? Нет, пожалуйста, считайте по-своему, что это я их завалил, но вы мне можете ответить на мой вопрос?

— Хорошо. Им вырвали сердце.

— Еще один вопрос. Их сердца нашли?

— Нет, не нашли, ответил начальник тюрьмы.

— Вам не кажется это странным? Не съели же их на самом деле?

— Такие анализы мы проводить не будем, Это не в нашей компетенции.

— Но вам придется объяснить, куда девались сердца, — сказал Алексей.

— Нет. Зачем мне напрягаться. Я возьму эту информацию из ваших показаний. Вы ведь ответите на этот вопрос в вашем чистосердечном признании. Не правда ли?

— Но я не знаю!

— Я вас не тороплю. Подумайте. — Начальник тюрьмы посмотрел на часы. — До завтра.

— Меня отправят в ту же камеру?

— Это самый лучший вариант. Вы там будете, как король.

— Они меня не грохнут?

— На воле быстрее грохнут, чем в вашей камере. Увидите, вас встретят с почтением. Самое ужасное, они уважают вас за то, что вы съели сердца этих своих обидчиков, Соленого и Роберта. Съели, так сказать, сырыми, без соли и лука. Ну, и хорошо сделали, что сломали ногу главному шнырю, Хохлу. Он ведь уже двоих зарезал в этой камере.

— Почему его не заменили? Я имею в виду, не посадили?

— Он уже сидит. Эти убийства взяли на себя другие, — уточнил начальник.

— Зачем? — удивился Алексей.

— Он попросил.

— Удивляюсь я на людей, — сказал Алексей. — Попросили взять на себя убийство! Зачем соглашаться? Это же пятно на всю жизнь.

— А вы зачем согласились? — улыбнулся начальник.

— Так…

— Я вас попросил. А вы согласились. Так и другие. Их просят, и они соглашаются.

— Значит, вы считаете, что я никого не убивал?! — удивился Алексей.

— Конечно, уверен. На сто процентов. Но у меня нет другого выбора. Кто-то должен ответить за двойное убийство.

— Это жестоко.

— Я вас понимаю. Но в моей тюрьме не может быть не раскрытых убийств.

Шнырь обслуживал Алексея ровно один день. Потом его отправили на Зону. Никто с Алексеем не разговаривал. Только один раз шнырь сказал:

— Серьезное убийство. Я такого никогда не видел

Глава девятая

Алексей сидел на широкой лавке, и пытался примерить кирзовые сапоги.

— Вы мне дали не тот размер, — сказал он каптерщику. — Вы меня слышали? Вы меня слышали? — повторил Алексей.

— Если вы хотите обратиться ко мне, говорите мне:

— Ты. — Иначе я подумаю, что слова ваши обращены ко всем, что значит, в пустоту, но никак не ко мне.

— Наверное, какой-то ученый, — подумал Алексей. — Или недоучившийся студент. Как же он попал в стукачи? — Алексей знал, что в каптерке и на хлеборезке работают стукачи. Это обязательно. Именно, обязательно, а не желательно. Студенты, особенно в тюрьме, стучать не любят. Они считают, что их бронепоезд стоит на запасном пути. До реальности им нет дела.

Они отдыхали в бане. Время еще было. Все примеряли новую одежду. Кто-то сказал:

— В такой спецодежде можно ходить в гости.

— Сигарету? Кофе?