72 метра

Слева в узком проходе каюта старпома, справа — живут командиры дивизионов.

Дверь отодвигается с лязгом — в каюте прохладно и никого.

Надо вернуться назад в основной проход. Там каюта помощника, потом трап в кают— компанию, за трапом — пост электрика. Здесь управляют вентиляторами.

Они гоняют воздух аккумуляторной ямы через печи дожигания. Сжигают водород.

Он выделяется постоянно, особенно при зарядке батарей. Если его не сжигать, может скопиться и рвануть — палуба встанет на попа. Над постом плакат: «В помещении АБ зажженными спичками ничего не проверять!»

Это для идиотов.

По трапу вверх вход в буфетную, за спиной — каюта командира. «Вызывали, товарищ командир? Прошу разрешения».

Прямо — вход в кают-компанию: один стол посередине — это командирский, два у правого борта — офицерские.

В кают-компанию выходят две каюты: каюта всякой мелочи — командира отсека, минера и прочее — и каюта зама.

Ни души.

Не то чтобы жутковато, но хочется в третий.

В третьем попадаю в вой. Открыта дверь выгородки преобразователей. Они воют так, что больно ушам. Я прикрываю дверь.

Рядом с дверью — носовая перемычка ВВД — воздуха высокого давления.

В третьем две перемычки. Вторая у кормовой переборки. Там есть клапан подачи воздуха в отсек. Он нужен, чтоб создать противодавление.

Это если прорвется забортная вода.

Медики говорят, что если за минуту давление в отсеке вырастет до двадцати атмосфер, спасать там будет некого.

Иногда при пожарах у нас впопыхах вместо огнегасителя подают сжатый воздух в отсек.

После чего полыхает, как в мартене.

Ни с того ни с сего становится страшно.

Страх воспринимается как холодный ком в желудке.

Он там шевелится.

Хочется наружу.

Наверное, там хорошо.

Я уже девяносто суток не знаю, как там.

Небось и солнце есть, и небо.

Кто-то внутри меня начинает считать: «Осталось двадцать минут».

Быстрей в центральный. Он прямо по коридору и по трапу вверх. Достаточно высунуть сперва голову, чтоб охватить взглядом все помещение: в центре место командира, слева от него — пульт вахтенного офицера и механика, перед ними боцман на рулях, за их спиной вахтенный трюмный, слева по борту вахтенный БИП — боевого информационного поста, за его спиной радиометрист и пульт ракетного оружия. В центральном никто не поднял головы. «БИП, акустики, горизонт чист!» — это из рубки акустиков, она с трапа прямо. Бесшумно по поручням вниз. Два шага вперед, поворот, вниз по трапу. Рубка гирокомпасов. Вправо три шага, поворот, рубка вычислителей, четыре шага, люк в трюм.

В трюме нет вахтенного.

Может, он у насосов гидравлики?

Хотя зачем мне вахтенный? Просто как-то не по себе оттого, что тебя или не замечают, или ты не находишь людей на привычных местах.

И все время кажется, что за тобой наблюдают. Ты замечаешь слежку на границе зрения. Резкий поворот головы — и ничего не обнаружено.

«Осталось семнадцать минут!»

Скорей из трюма.

Становлюсь на нижнюю ступеньку, руки пошли вверх, все тело рывком на себя, левую ногу за комингс люка и вылетаешь из трюма. По проходу бегом. Быстрей, в четвертый.

Справа чувствую чей-то шепот и даже не шепот — дыхание, резко головой вправо — никого. Чертовщина.

В четвертый только что не ныряю. Головой чуть не угодил в ракетную шахту. Трап короткий. Запах камбуза. Черт! Этих олухов никак не научить закрывать двери.

Все-то им жарко.

В четвертом шахты, каюты, шахты. Есть лаз наверх, на приборную палубу, но туда не пустят. Управление ракетным оружием. Нам там делать нечего.

«Пятнадцать минут».

Нырок в пятый. Снова шахты-каюты. Четвертый и пятый отсеки ракетные и жилые.

Если разгерметизируется ракета, то шахта не всегда может спасти.

Горючее и окислитель токсичны. Достаточно одного вдоха, и лицо стечет с черепа, как желе.

«Четырнадцать минут».

Прыжком до поручня, по трапу вниз. Зачем мне трюм? Назад!

Поворот, через ступеньку наверх. Спокойно. Там еще один трап, и по палубе бегом в корму.

Шестой даже пахнет по-другому. Нет запаха сладкой мертвечины.

А в жилых отсеках он есть.

Это тянет из цистерн с грязной водой.

При снятии давления регулярно вышибает гидрозатворы и фильтры не справляются

В шестом прямо за забором из трубопроводов пост наблюдения за реакторным отсеком. Вахтенного нет. Наверное, осматривает седьмой.

Люк вниз. Под трапом дверь в выгородку. Там кислородная установка и три компрессора. Перед дверью дыра люка. Там внизу дизель и дизель-генератор, и еще что-то — никак не могу вспомнить.

Побочным продуктом получения кислорода является водород. Он удаляется за борт специальными компрессорами. Если система негерметична, то водород поступает в отсек. Здесь его сжигают в печах.

Если водорода много и печи не справляются, по отсеку будут летать голубые огоньки — маленькие взрывы этого замечательного газа

«Двенадцать минут».

Немедленно в седьмой.

Интересно, кто нам считает и что означает весь этот счет?

Кто бы не считал, я его боюсь и счета его боюсь.

Лучше всего я чувствую себя на бегу.

Бегу и ищу.

Сам пока не знаю что.

Мне кажется я знад но забыл, и теперь никак не вспомнить.

В седьмой можно попасть только через тамбур-шлюз.