7 злых гениев, шокировавших мир

Чтобы понять, можно ли на самом деле управлять деструктивным в человеке, необходимо честно и объективно ответить на вопрос: как могло произойти, что многие деструктивные личности, разрушители, насильники и откровенные убийцы были признаны широкими массами? И не является ли их приход в мир скрытым отражением наших общих ожиданий?

Всесторонне исследуя личность Гитлера, американский ученый Вальтер Лангер сделал следующее замечание: «С научной точки зрения, мы вынуждены считать фюрера не просто дьяволом в своих действиях и философии, а неким выражением состояния ума, присущего миллионам людей не только в Германии, но, в меньшей степени, во всех цивилизованных странах». Действительно, иногда кажется, что природа масс такая же садомазохистская, как и природа части людей, ибо массы легче поддаются негативному влиянию, чем вдохновляются на какое-нибудь выдающееся дело. Часто осуждаемое обществом иррациональное является не чем иным, как детонацией желаний и ощущений тех, чьи первичные биологические потребности подавлялись на протяжении многих тысячелетий. Именно отсюда проистекает подсознательная готовность масс вершить прикрываемое идеологией или государством насилие, о чем достаточно было сказано выше.

Калигула явил миру «образцовый распад личности», неминуемо происходящий под воздействием совокупности повторяющихся раздражителей. Родившийся в одной из лучших семей Римской империи, стимулируемый безнаказанностью, поощряемый раболепным окружением, он дошел до предела падения человеческого. Император, проживший всего двадцать девять лет и бесславно правивший Римом лишь неполные четыре года, он сумел обратить на себя внимание потомков своей крайней жестокостью, диким нравом и развратностью. Убийства, насилие, мотовство и откровенный грабеж ближнего стали при Калигуле нормой жизни римского общества. Но даже не эти чудовищные побуждения звериной натуры императора стали объектом всеобщего внимания и удивления. Его современников и потомков больше всего шокировало потрясающее и обескураживающее незамысловатостью перевоплощение покладистого и терпеливого молодого человека, с дежурной улыбкой на устах сносившего подковырки всемогущего императора Тиберия, в настоящее исчадие ада.

Нерон – одна из наиболее ярких деструктивных личностей в истории нашей цивилизации. Он маскировал под маской гнусного матереубийцы аморфность духа, слабость воли, женственный характер и подавляющую его неспособность развивать творческое, созидательное начало. Однако то, что сам Нерон слыл далеко не глупым человеком и к тому же был прекрасно образован, заставляет нас заняться поиском ответа на вопрос, не было ли его поведение сознательной и четко отработанной стратегией, направленной на то, чтобы ее автора человечество запомнило навсегда. Ведь и почти через две тысячи лет после его появления на свет многие с волнением вникают в подробности его частной жизни и поражаются, как современное Нерону общество допустило такую вопиющую свободу одного чудовища, способного надругаться над свободой всех остальных.

Чингисхан запечатлел в своем облике поступательную трансформацию личности, идущую навстречу черной бездне. Вереница затеянных им убийств, оказавшихся безнаказанными, сделали его крупнейшим разрушителем в истории. Страх и смерть, извечные возбудители человеческой психики, прочно связаны с личностью Чингисхана и притягивают взгляды к его деятельности даже через тысячу лет. С точки зрения целостного восприятия, личность Чингисхана в силу инфантильности и извращенности ориентиров цивилизованного человека могла быть отнесена к числу патологически неполноценных, в которых животные инстинкты доминируют над характерными для человека принципами существования. Но говоря же о Чингисхане, невозможно игнорировать существование в его время и в его среде (сформированной задолго до появления самого Чингисхана) системы ценностей, которая во многом предопределяла поведение того, кто намеревался стать лидером. В этом смысле деструктивная ориентация Чингисхана может быть оправдана, особенно если вспомнить, что жестокость порой направлялась на объединение племен и создание из хаоса единой общности людей с идентичными интересами.

Иван Грозный дошел до такого звериного состояния, когда смерть и насилие стали приносить ему состояние удовлетворения. В мировой истории трудно найти схожего с ним маньяка, как, пожалуй, сложно найти такого же изобретательного изверга, который лично наслаждался бы уничтожением столь громадной массы безропотно принимающих смерть людей. Российский самодержец, кажется, впитал в себя все худшие человеческие черты, «прославившись» вовсе не великими делами и удавшимися государственными реформами, а методичным истреблением лучших представителей своего народа, дикими пытками и неуклонным стремлением прикоснуться к смерти, жаждой подчинить потусторонний мир. Историки, справедливо сравнивающие Ивана IV с самыми жестокими правителями средневековой Европы, тем не менее сходятся на мысли о том, что не было равных «московскому палачу».