7 дней в июне

Колонна вновь была вынуждена остановиться, и опять из леса показались русские тяжелые танки. Их было всего два, и на этот раз, сделав по одному-два выстрела, они с дьявольской скоростью меняли позиции, чтобы выстрелить еще раз и снова скрыться. И все же мы нашли выход – вся имеющаяся у нас артиллерия стала давить пехотное прикрытие этих танков, и вскоре русские были принуждены к отходу, на этот раз – окончательному.

Примерно в это же время начался хотя и редкий, но регулярный и непрекращающийся обстрел из артиллерии крупного калибра двух колонн 26 пд, двигавшихся по параллельным дорогам западнее направления на Шталлупёнен. Наши потери росли. Тем не менее, это не могло остановить порыв наших солдат – передовые отряды 26 пд к 15.00 23.06.1941 уже обогнули Шталупёнен с запада, чтобы не ввязываться в уличные бои и продвигались далее в намеченном направлении. Продолжали движение и обстреливаемые колонны, выйдя в промежуток между Гумбиненом и Шталлупёненом.

К сожалению, нам так и оставались неясными численность и дислокация противостоящей группировки противника. С обоими высланными вперед самолетами-разведчиками Hs126 очень скоро была потеряна связь. Именно срыв авиаразведки привел к тому, что около 16.00 крупное соединение противника, выдвинувшись от Гумбинена по шоссе Кёнигсберг-Каунас, внезапно нанесло удар, причинивший серьезные неприятности, по левому флангу 26 пд. Использовав открытое пространство, противник обстрелял нас с дистанции более трех километров, открыв убийственный по точности огонь. Полковая и дивизионная артиллерия, пытавшаяся противодействовать этому удару, понесла тяжелые потери. Противник расстреливал наши орудия, как в тире, и лишь артиллерия, стрелявшая с закрытых позиций, имела шанс уцелеть. Но ее огонь, к сожалению, почти не давал результатов, поскольку танки и самоходные орудия противника непрерывно маневрировали.

В итоге были полностью уничтожены две артиллерийские батареи и потеряны четыре штурмовых орудия, не считая многочисленных потерь в пехоте. Попытка нанести авиационный удар по механизированной группе противника, состоявшей из тяжелых танков, самоходных орудий крупного калибра и большого числа легких танков с уже знакомым нам характерным силуэтом с сильно заостренным носом, провалилась. Девятка Ju88 натолкнулась на мощный и дьявольски меткий огонь автоматических зенитных пушек, и потеряла семь машин из девяти, так и не сумев нанести по противнику бомбовый удар.

Вынужденно притормозив движение и уплотнив боевые порядки, наши войска попали под короткий, но мощный артиллерийский налет противника. Больше всего это было похоже на действие новых шестиствольных минометов „Небельверфер“, только многократно усиленное. Наши суммарные потери были таковы, что дивизию уже можно было считать ослабленной на целый полк. Самое паршивое заключалось даже не в этом, а в заметной деморализации войск. Даже некоторые опытные офицеры испытывали смятение оттого, что противник смог практически безнаказанно расстреливать наши войска с дальних дистанций, а мы были не в состоянии противопоставить ему что-либо действенное.

Между тем русские и не думали останавливаться на достигнутом. Руководство корпусом было серьезно затруднено неудобным размещением штаба корпуса в некотором отдалении от полевого командного пункта 26 пд. Из-за потери при вчерашних налетах штабных радиостанций, мы были вынуждены были пользоваться средствами связи штаба дивизии (вчерашние потери в которых тоже были чувствительны), и гонять связных офицеров чуть ли не за километр к дивизионному узлу связи. Безрукие дивизионные радисты почему-то все никак не могли связаться со штабом ОКХ. Однако и это продлилось недолго – вечером авиация русских накрыла командный пункт 26 пд. Я стал задумываться – а, может быть, именно неудобное расположение штаба корпуса спасло нас от русских бомб? Ведь штаб дивизии погиб почти полностью вместе со своими радиостанциями…».

Москва. Дмитрий Медведев. Президент России.

Есть такое психическое расстройство, не признанное до сих пор медицинским сообществом, но оттого не ставшее менее опасным – интернет-зависимость. Глава государства знал, что ей покорны все – от сопливого тинэйджера, самоутверждающегося если не в реальной жизни, то хотя бы в виртуальном пространстве, до пенсионера, с восторгом осваивающего захватывающие дух просторы всемирной паутины. Самого себя, что неудивительно, он зависимым от странствий по сети не считал.

Однако к исходу второго, после внезапного и до сих пор не до конца осмысленного катаклизма с переносом, дня, отлучённость от любимого способа препровождения свободного времени дала о себе знать. Настроение, и без того дурацкое после очередного, не слишком продуктивного, общения с силовиками, прекрасно справлявшимися – «Пока!» – с возникающими проблемами самостоятельно, стремительно ухудшалось.