7 дней в июне

– Саня…, -тут я пропущу, ибо нынешняя «мова» у молодежи нецензурна, если кратко – то мы им, агрессорам, натянем половые признаки на глаза и заставим моргать.

– Держи, – ребята протягивают мне белый пластиковый стаканчик, до краёв наполненный водкой, – Жди… Щас вот… Скажем!

– Пацаны! На нас напали колбасники! Ну (цензура) и что… Наши деды их били?

– Да… Да! – невпопад гудит толпа, тут Белый, вэдэвэшник, и мой друг, вдруг резко срывается на крик, – А! Били?!!! Не слышу (цензура)!!!

– ДАААААААА!!! – огненная вода обжигает глотку, прохожие разбегаются от греха подальше…

Моей спины касается чья-то рука. Чьё-то знакомое дыхание и запах хороших духов. Повернув голову я вижу, что не ошибся – перед мной стоит Женя… Ого, это же наша «мисс надменность», только вот сейчас никакой напускной надменности в её глазах нет. Читаю по глазам, что она сейчас «ой как жалеет!», что тогда, на днюхе у общей знакомой, отшила меня.

– Саш, а тебя что… тоже? – голосок то выдаёт.

– Да, – моя рука ложится на её плечо. Она вздрагивает как от удара током, краснеет и всё-таки тоже обнимает меня.

– Дай, – я отбираю бутылку у уже нетрезвого к этому моменту Белого и доливаю в свой стакан. – Держи, – протягиваю Жене нехитрую закуску: кусок чёрного хлеба с колбасой, купленной в ближайшем магазине.

От спиртного её щеки краснеют ещё сильней. А когда мы обнимаемся и целуемся, я чувствую, что наши сердца бьются в унисон. И бились они ещё издавна, просто одна ждала, а другой не решался.

Спустя некоторое время, появляется патруль милиции в полной боевой выкладке – с автоматами, в брониках и касках, и нас просят свалить в военкомат. Мы рассаживаемся по машинам и срываемся с места, с визгом и воем клаксонов, рёвом динамиков и гулом сабвуферов.

Как мы добрались до райцентра, я пропущу, ибо это описание не для слабонервных – колонна, длинная, шла с включенными фарами, заезжая на встречку, лихача и обгоняя всех, кого можно… Кто-то высунулся с флагами ВДВ и России. Со стороны можно было подумать, что стая бабуинов справляет свадьбу.

В райцентре машины пришлось оставить вдалеке от военкомата – всё было забито припаркованным или просто оставленным на дороге автотранспортом, а хаос, по мере приближения нас к нему возрастал – шли провожать своих родных, близкий и дорогих людей на войну. Шли и те, в ком нуждалась наша страна – защитники, молодые и старые, пьяные и трезвые, отцы семейств и прыщавые мальчишки. Стоп… вот прыщавых было мало – в основном – народ, призванный из запаса. Да и что эти дрищи могут… Автомат-то в руках не держали, а от танка, когда он на тебя, сидящего в окопе, наползает, оглушая грохотом, а ты должен сначала выстрелить по нему холостыми – типа отсекаешь пехоту, или портишь триплексы или прицел. А затем, отлежав и отбоявшись свои секунды на дне осыпающегося от тяжести проходящей сверху машины ровика, поднимаешься и швыряешь в пердящую выхлопом корму гранату. Кто-то орал от страха, а кто-то и терял сознание. Это только в фильмах и на словах все смелые.

Не доходя до военкомата, наша компания столкнулась с такими же бухими в пятую точку парнями и вместо драки стала ещё пьянее – встретились старые сослуживцы, и так, обрастая народом, «зёмами» и знакомыми, мы протолкались к воротам военного комиссариата.

Женя прижалась ко мне, а её красивые и тоненькие пальчики крепко сжали мою руку – как-никак кандидат в мастера спорта по дзюдо. Наставал этот гребаный момент расставания. Всё ближе и ближе с каждым шагом.

Стоять и смотреть друг другу в глаза, что-то говорить… И просить Бога подарить ещё пять минут… Две… Одну…

– Саня! Идём! – голоса ребят рвут по живому. Женя успевает что-то сунуть мне в руку. И я вижу слезы на её лице.

Зачем мы играем в эти брачные игры? Чтобы потом вот так вот стоять, даже не успев стать одним целым?!

За воротами комиссариата нас разбили на мелке группы и отсеяли от провожающих злые как собаки милиционеры и ОМОН, пропустили во внутренний двор – тот был битком набит народом. На меня начал действовать алкоголь, я это понял, когда отирал от воротника губную помаду… Ой… Ик… Блин.

В тепле приёмного кабинета меня почти разморило, но я пытался сохранять трезвость мыслей и координацию движений. Протянул свой «военник», подтвердил номер ВУС и после пары формальностей был отправлен на улицу – ждать отправки. Затем была погрузка на автобусы, и в сопровождении машины ГАИ нас повезли в город на центральный сборный пункт.

Организм быстро восстанавливался, то есть спал всю дорогу – на меня спиртное действует только так, и к тому моменту, когда мы прибыли на место я прекрасно выспался.

Нас просто вывалили из автобусов на одной из площадок. Я и ещё двое ребят распихали самых бесчувственных в теньке, подстелив куртки и подложив под головы «несчастным» сумки – земля-то была ещё холодной, несмотря на летнюю жару. Тут очень помог один лейтенант, что отдал приказ своему подчинённому – и тот прибежал с вёдрами холодной воды. Над плацем стоял мат-перемат. Ледяной душ быстро отрезвил всех, и нас погнали на склад – получать нехитрое солдатское имущество.