6928f3a28d6b44bf95a792edd2659720

Дамир почему-то нисколько этому не удивился. И не возмутился. Мысли вдруг стали хрупкими, как стекло. Они рассыпались на обломки слов, при малейшей попытке сосредоточиться. Зато невероятно яркими стали ощущения: мягкие губы дракона, прикосновение его рук, мурашки, бегущие по спине, жар, растекшийся по низу живота. Томление и предвкушение, страсть и свербящее желание. Дамир сам стянул с себя футболку и штаны на мягкой резинке, в которые был облачен. Дракон же и так уже был обнажен — он не носил одежду, когда пребывал в полуформе. Дамир с интересом пронаблюдал, как малоприметная паховая складка раскрывается и оттуда выныривает розовый, мокрый от смазки член. Половой орган дракона несколько отличался от человеческого отсутствием крайней плоти и остроконечной формой головки. А потом стало уже не до рассматривания, потому что дракон потянул Дамира вниз, опуская его на постель, их тела соприкоснулись и Дамира повело, как никогда в жизни. Впервые ему не хотелось ни о чем думать, ничего просчитывать: не пришло в голову волноваться о том, что у него может плохо пахнуть изо рта, и о том, что он вот уже неизвестно сколько дней не принимал душ, из чего следовало, что и подготовиться он, естественно, не успел.

Обыкновенно Дамир не терял голову даже в минуты страсти. В молодости, начитавшись пылких сонетов и поэм, наслушавшись товарищей, он ощущал легкий дискомфорт оттого, что самому ему недоступны столь яркие эмоции. Поразмыслив, он предположил, что не испытывает неземного вожделения, потому что еще не влюбился «по-настоящему». Со временем ему начало казаться, что-либо товарищи нещадно приукрашивали собственные ощущения, либо в нем самом таится некий душевный изъян, будто Снежная Королева вонзила в сердце осколок льда, выморозив душу.

Годы шли, появлялись и уходили из его жизни дорогие люди — век колдуна куда длиннее, чем у обычного человека. По друзьям Дамир горевал гораздо сильнее, чем по «птичкам», согревающим его ночами. Исчезновение очередного «любезного друга» почти не затрагивало Дамира. Иногда он раздумывал над своей избирательной черствостью и, спустя время, пришел к выводу, что, видимо, все эти страдания по бросившим любовникам отчасти надуманны. Вероятно, человеку просто желается помучиться. Или же основная причина кроется в уязвленной гордости, а не в привязанности к ушедшему, который, частенько, был очевидно неподходящим. Потому излияния отвергнутых любовников вызывали у Дамира не сочувствие, а недоверчивую ухмылку.

Похожее отношение было у него и к влюбленным. Парочки, сосредоточенные лишь друг на друге и почти не нуждающиеся в окружающем мире, мнились колдуну ловкими притворщиками, заигравшимися настолько, что и сами поверили в свою ложь.

Также Дамир полагал весьма сомнительным такое явление, как «любовь с первого взгляда». И, уж конечно, он не считал возможным возникновение каких-то положительных эмоций от совокупления с раздражающим его драконом. Может, с точки зрения физиологии акт и будет терпимым. Приемлемым. Внешне дракон неплох. Но, уж конечно, близость абсолютно никак не повлияет на отношение Дамира к этому невозможному существу.

Все эти непогрешимые и безусловноверные рассуждения полетели к черту, стоило их телам соприкоснуться. Бездумная похоть и опаляющее желание застали врасплох. Дамир настолько растерялся от собственных эмоций, что и не подумал как-то с ними бороться. Дракон, кажется, испытывал нечто похожее. Во всяком случае, страсть была обоюдной, уж в этом-то Дамир был уверен.

Когда мучивший обоих голод несколько утишился и они, разморенные и довольные, лежали бок о бок, Дамир в какой-то мере вернул назад свое хладнокровие. Настолько, что начал задумываться о произошедшем, оценивать и пытаться понять причины собственного поведения.

— Подумал бы, что в пищу добавлен афродизиак, но я ничего не ем вот уже много дней, — пробормотал Дамир, дракон, лежащий рядом, хмыкнул:

— Да, ладно, я слышал, что эти самые афродизиаки как-то не так действуют. Не важно. Тебе не кажется, что мы с тобой дурью маемся?

— В смысле?

— Мы только что очень убедительно доказали друг другу, что некоторая приязнь имеет место.

— Пожалуй, — согласился колдун, — и?

— Поговорим по-нормальному? Вот уже много дней я пытаюсь придумать способ, как сделать тебя безопасным для меня и остальных.

— Ха-ха! Ты забавный! Никак. Могу поклясться, но любую клятву ничего не стоит преступить.

— Да, я так и понял, — уныло признал дракон, — может, перестанешь усложнять мне жизнь? Что ты хочешь за свою… скажем так, лояльность?

— Лицензию на продажу составов. Монополию. Пункты продажи по всему городу. И… наверное, через какое-то время еще начну налаживать сеть аптек в пригороде.

— Если я исполню твое… пожелание, пообещаешь сменить… отношение?

— Пообещаю, что ж нет. А ты сам-то — поверишь? — хмыкнул Дамир.

Вместо ответа дракон приподнялся, навис над продолжающим лежать на спине колдуном так низко, что Дамир ощущал его дыхание кожей щеки:

— Ты ведь это тоже чувствуешь? — тихо произнес дракон.