69

Иван Медведев лежит на своей кушетке и курит. По-моему, он устал от жизни и вообще одинок. Некая бездарная пустота, как отмененный эфир, витает в воздухе. Телефон заткнулся и не хочет больше быть рекламным приложением к проблемам досуга молодого челов ека, желающего вступить в хороший контакт. Нет, ребята, Иван хочет любви, чтобы напитать живительным ощущением свои душевные раны. Он хочет такой любви, которая перевернула бы весь его духовный мир. Он хочет любви, которая бы его глубоко перепахала. Он го тов влюбиться в вилку, но не может. Поэтому он глубоко вздыхает и начинает пить чай. Вместо любви!

60

Иван Медведев лежит на кушетке и не курит. В это время звонит телефон, и некий голос является в трубке, прекращая собой феномен тишины.

— Стариканчик! Я жду тебя! Идет все к черту! Будем гулять!

Иван Медведев, улыбнувшись, одевается. Ибо не век молодому человеку кукушкой куковать, запершись в комнате среди пленок рок-музыки, которая повествует нам о легкой жизни и психических проблемах; но иногда выпадает и ему шанс тряхнуть половым органом желудком, восприняв в организм пульсирующий, точно предынфарктное сердце, holiday. Иван Медведев любил праздники, и он очень надеялся на то, что любовь в виде соблазнительной души какой-нибудь особы раскроет для него врата новой жизни.

Он одел характерную одежду и с радостью вышел из дома. После путешествия в транспорте он прибыл туда, где Ярослав Иванов сжал его в своих объятиях, приглашая к журнальному столику, стоявшему в углу рядом с торшером, чтобы выпить кагора. Но кагора не о казалось, и они стали пить имбирную водку. Они пили ее бесконечно, единственная дама в этой компании молча смотрела на них сквозь очки. Приближалась восхитительная ночь. И в эту минуту они опьянели.

— Давай ее трахнем, — сказал Ярослав Ивану.

Тот задумался.

— А как же тот, кто спит?

— Это ее возлюбленный. Но он спит. Впрочем, ему все равно.

— Ну давай, — сказал Иван, — а как?

— Сиди пока. Я начну, а потом ты. Только не гони картину.

Дама в это время отсутствовала. Потом она пришла, и они допили имбирную водку. Они втроем сидели молча, не зная, как начать. Наконец Ярослав Иванов сказал:

— Ну что, будем ложиться спать?!

— Да! — сказала дама и встала.

— А куда же ты?!

— Я пойду спать к Леше, — сказала она, указав на возлюбленного.

— Ну что ты, — сказал Ярослав, выключая свет, — мы предоставляем тебе кровать…

— Нет, что вы… Я туда пойду.

Дама забеспокоилась, но улыбалась.

Иван Медведев сидел в кресле, изображая то, что дремлет, но согласен со всем происходящим.

— Я тебя туда не пущу… Ложись здесь! — сказал наконец Иванов и толкнул даму на кровать, захохотав.

— Что вы хотите? — спросила дама, смутившись.

— Раздевайся; будешь спать. Не волнуйся.

— Нет, я туда пойду.

Медведев встал, включил нежную музыку. Ярослав Иванов начал уговаривать даму, склоняя ее к любви. Она немного сопротивлялась, изображая удивление, но Иванов действовал прямолинейно и жестко, не давая даме ни времени, ни желаний для отступления. Медв ев сидел в кресле и наблюдал безобразие полового акта с потным одержимым мужчиной и женской грудью, разъятой под ним. Было довольно противно, но потом и у него — у Медведева — проснулось некое желание, несмотря на согласие с Леонардо да Винчи по поводу не красивости половых органов. Он сидел, а чувства росли. Иванов демонстрировал чудеса потенции. Медведеву надоело, он встал, снял штаны, разделся и лег с ними.

— Ну давай, ну давай быстрее… Я не могу! — начал он говорить Иванову. Но Иванову было плевать. Словно персонаж Баркова, он трахался, ничего не видя и не слыша. Медведев шлепнул его по заднице — Иванов выругался, потом попросил еще. Медведев начал оп ять канючить и просить своей доли. Он надоел Иванову до безумия. Тот отвалился от дамы и сказал:

— Давай. Можешь ее трахнуть — она не против.

Он встал, включил музыку и сел на место Медведева. Медведев перелез через даму, накрылся одеялом.

— А, может, не надо? — спросила дама.

— Надо, — мрачно сказал Медведев, поняв, что его обуял приступ импотенции.

— Ты же не хочешь, — сказала дама.

— Сейчас, — сказал Медведев.

Он начал представлять всякие грязные и пошлые картинки. Но вместо того, чтобы возбудиться, он почувствовал какую-то печаль, как будто прикоснулся к табу, и сердце его начало гнить. Иванов сидел в кресле — он смотрел на них, он ждал, он был готов, он б ыл мужчиной. Медведев обнял даму, почувствовав к ней ужасную нежность.

— Я люблю тебя! — закричал он. — Я сейчас ужасно люблю тебя… Я не могу… Я не могу…

— Ты потрясающий, — сказала ему дама. — Настоящий человек никогда не сможет в такой ситуации.

— Да, наверное. Нужно послать все… Нужно быть в чем-то животным. Я хочу быть животным. Человек никому не нужен. Сейчас имеют ценность только животные. Я действительно люблю тебя сейчас.

Она обняла его всем телом, ибо дамы любят такие слова, и начала целовать его. Он добился своего — бессознательный душевный извращенец — она захотела его. Она действительно захотела его!

— Эй ты, дружище, — сказал Иванов, — если ты не хочешь, уступи место!