687d1af9c0438e317469611e8e7649c4

Ухмыляюсь, не беспокоясь об этом так, как обычно. Особенно с тех пор, как у меня появилось предчувствие относительно того, что будет дальше.

— Эй! — гремит знакомый голос. — Следующий, кто свистнет в адрес моей гребаной жены, останется без работы и языка.

— Я ничего не могу поделать с тем, что так хорошо выгляжу, но вы можете контролировать свои рты. Ну же, ребята, — кричу я, обращая свое внимание туда, откуда доносится голос Кипа.

Он качает головой, глядя на меня, когда выходит из дома, одетый в свою кепку, грязную футболку и выцветшие джинсы.

— Ты принесла неприятности? — спрашивает он, когда добирается до меня, цепляясь за петлю на моих джинсах и притягивая к себе. На мне белая майка с кружевным лифчиком, который не скрывает сосков, твердеющих от его близости.

— Я? Неприятности? — невинно спрашиваю. — Никогда.

Просто принесла своему мужу обед, — поднимаю корзину, которую несла.

Он переводит взгляд с меня на корзину.

— Ты приготовила мне обед? — с сомнением спрашивает он.

 

Я хмуро смотрю на него.

— Нет, это сделала Нора, так что не волнуйся. Все безопасно для употребления.

Он усмехается, качая головой.

— Зачем ты пришла, детка?

Раньше я сердилась на это ласковое обращение, но сейчас даже не обращаю внимания – хотя в глубине души знаю, что должна, границы и все такое, – потому что теперь мы трахаемся, и его случайные прикосновения и ласки что-то значат.

— Потому что хочу, чтобы город думал, что я отлично справляюсь с ролью жены, — сладко отвечаю.

Он крепко держится за петлю моего ремня. Мне нравится. Это интимно и так по-собственнически.

Подождите, разве я не ненавижу собственнических мужчин?

— Город знает тебя достаточно хорошо, чтобы понять: ты не из тех жен, которые приносят мужу обед, — говорит он.

Справедливо.

— Ладно, я здесь не для этого, — признаюсь. — А для того, чтобы трахнуться в твоем грузовике, — киваю на грузовик, припаркованный в стороне, ближе к лесу, граничащему с домом.

Выражение лица Кипа становится голодным, и он притягивает меня ближе, так что наши рты оказываются в нескольких дюймах друг от друга.

Мое тело откликается на его тепло, прижатое к моему, на его запах.

— Я не могу трахать свою жену в гребаном грузовике во время обеденного перерыва, когда куча мужиков в двух шагах, — бормочет он мне в губы. — Столько, сколько захочу.

Улыбаюсь ему.

 

— Ну, на самом деле я не твоя жена, помнишь? — шепчу. —Просто какая-то женщина, с которой ты живешь и иногда занимаешься сексом. И если хочешь быть строгим в вопросах жены, то супружеский долг – заботиться обо мне всеми необходимыми способами, — я наклоняюсь, чтобы прижаться своими губами к его. — И хочу, чтобы ты трахнул меня в этом грузовике, с кучей мужиков неподалеку.

Кип издает низкое рычание.

— Черт возьми, женщина, ты высосешь из меня всю жизнь.

Я ухмыляюсь.

— Нет, пока не получу Гринкарту, — подмигиваю, а затем неторопливо направляюсь в сторону его грузовика, покачивая бедрами, уже влажная и готовая.

***

— Если какой-нибудь гребаный мужик увидит тебя в таком виде, мне придется убить его, — ворчит Кип, когда я самозабвенно насаживаюсь на член.

Жилы на его шее будто вылеплены из мрамора, его руки лежат на моих бедрах, подушечки пальцев вдавливаются в плоть.

Он спускает бретельки с плеч, обнажив грудь. Мои джинсы отброшены в сторону, а сиденье пикапа Кипа отодвинуто назад, чтобы нас не было видно снаружи.

Место спроектировано так, что мы находимся в стороне от тех, кто работает, но если кто-то решит прогуляться или взять чтонибудь из своей машины, то легко заметит нас.

От этого я только становлюсь более влажной, а приближающийся оргазм – более интенсивным.

Я ухмыляюсь.

— Ты реально убьешь мужчину только потому, что он мельком увидит мои сиськи? — поддразниваю я.

 

Кип хватает меня сзади за шею и сжимает бедро, чтобы я не двигалась, его лицо становится суровым и опасным.

Мое тело покалывает от беспокойства и еще большего желания.

Кип переключается в режим опасного задиры, и я полностью поглощена этим. Сильно.

— Я убью мужчину, если он увидит раскрасневшееся и чертовски великолепное лицо моей жены, пока она наполнена моим членом и вот-вот кончит, — рычит он, его хватка на моей шее граничит с болью. — Не позволю ни одному ублюдку разгуливать с такой картинкой в голове. Так что лучше бы нас никто не видел.

Как бы отрицательно я ни относилась к выполнению приказов, особенно тех, которые совершенно неподвластны моему контролю, этот мне понравился. Понравилась напряженность, с которой он говорил. И какойто долбаной части меня чертовски нравится, что, просто трахаясь с Кипом в грузовике, я обретаю некую извращенную власть.

— Ну, ты позволишь мне прокатиться на тебе, чтобы я могла кончить до того, как кто-нибудь увидит? — спрашиваю, затаив дыхание.

Он низко рычит и соединяет наши рты, прикусив мою губу так, что я чувствую вкус крови.

— Боже, женщина, ты доведешь меня до чертовой смерти, —хрипит он.

Я улыбаюсь, когда он отпускает меня, и продолжаю скакать на нем.

— Но какая это прекрасная смерть.

Четыре месяца спустя

Нора родила здорового ребенка.