666 градусов по Фаренгейту (температура, при которой горит ведьма) (СИ)

Освободив запястья пленника от верёвки, мужчина отстегнул Игната от стула. Тот с трудом поднялся – всё тело болело, к тому же подташнивало. Придерживая Игната под руку, тюремщик вытащил того из комнаты и довёл до просторного светлого помещения, напоминавшего помесь мастерской с гостиной. В центре – вокруг металлического стола – стояли старые кресла и продавленный диван. Бросив пленника на одно из кресел, мужчина сел рядом. По другую сторону уже сидела давешняя девушка – казалось, она не заметила их появления. Всё её внимание было сосредоточено но большом смартфоне в руках. Напротив Игната устроился белобородый старик – он был одет в такую же длиннополую чёрную одежду, как и здоровяк, но шапка была попроще – чёрная, напоминавшая спортивную, но скроенная из четырёх клиньев. Новая мода, решил Игнат. На плечи старик накинул старую рабочую куртку. На ногах у него были резиновые сапоги со следами подсохшей грязи.

– Дайте попить, – попросил пленник. – И таблетку какую-нибудь от головы.

Здоровяк отошёл к мойке и вернулся с кружкой воды. Таблетку он тоже дал, пошарив в настенной аптечке. Размяв запястья, Игнат запил таблетку. Огляделся. Стены помещения были необычные – они представляли собой одну большую приборную панель с огромным количеством лампочек, кнопок и тумблеров. Там, где не было кнопок и ламп, висли плакаты по электробезопасности. Странное место…

Заметив его внимание к стенам, здоровяк сказал:

– Можешь не считать. Тут двадцать три тысячи кнопок.

– Зачем столько? – спросил Игнат.

– От кнопочниц помогает.

Старик нарушил своё молчание, обратившись к девушке:

– Повтори-ка, что с этим парнем не так?

Та ненадолго оторвалась от гаджета:

– Он сразу меня увидел. Словно почувствовал. Я использовала гнетущий страх. Люди не поднимали головы, а этот стоял как ни в чём не бывало, пялился на меня. Я решила, наш клиент. Вот выманила сюда – он не особо умный похоже.

Старик нахмурился, принимая трудное решение:

– Давай-ка ещё раз, заводи свою бесовскую шарманку. Хочу сам посмотреть.

– Не буду. Вас тоже заденет краями, а у тебя сердце слабое, – возразила девушка.

– Как-нибудь переживу. Давай.

Пожав плечами, девушка отложила телефон, и посмотрела на Игната в упор. Тут-то его и накрыло с головой. Вблизи удар концентрированного страха был гораздо сильнее, чем тогда – на площади. В этот раз девушка не ограничилась каким-то одним видом страха – она постоянно меняла его оттенок, словно подбирая ключ к психике Игната – дикая паника сменилась лютой паранойей, перешла в экзистенциальный ужас, далее следовала гнетущая тревога с нотками непроглядной безысходности, бессмысленный ночной кошмар, из которого нет выхода, парализующий страх беззащитной жертвы перед лицом хищника, внезапный испуг, побуждающий к незамедлительному бегству, потом страхи пошли дуплетами и даже триплетами, порой сочетая несочетаемое, вроде желания броситься прочь и застыть на месте. Игнат, обливавшийся холодным потом и вцепившийся в подлокотники, поймал себя на ощущении, что каждый новый сорт страха трогает его всё меньше и меньше. Двух других мужчин тоже накрыло – на их безмолвные мучения было жалко смотреть, а вот Игнат, похоже, приноровился – он успокоился, задышал ровно и даже смог выдавить из себя слабую улыбку. Заметив её, девушка тут же прервала ментальную экзекуцию.

– Видели? Не работает ни фига, – сказала она и, словно стыдясь своего поражения, уткнулась носом в экран телефона, нервно пролистывая что-то пальцем.

Старик убрал руку от груди, за которую держался всё время, пока шло воздействие. Поморщившись от боли, он поёрзал в кресле и, переведя дух, задал пленнику вопрос:

– Что, совсем не боишься?

– Её – нет, вас – да.

– Почему?

– Её страх ненастоящий. Химический какой-то, – признался Игнат. – Он беспричинный. Как это поймёшь, так и не страшно становится. А вот вас я боюсь по-настоящему.

– Разве мы тебя пугаем? – искренне удивился старик.

– Вы голову мне отбили, потом на час заперли в свою дурацкую комнату испытаний.

– Испытаний?

– Да сразу видно, что всё выстроено так, будто из ловушки можно выбраться, если придумать, как именно, только это одна видимость. Не выбраться. Человеку такое не под силу.

Немного помолчав, старик кивнул:

– Ты правильно сказал. Человеку из той ловушки не выбраться. А если кто выбрался… Тот не человек.

– Значит я человек, – заключил пленник.

– Но ты не реагируешь на её воздействие, – возразил старик.

– Вы тоже не реагируете, – парировал Игнат.

– Ибо вера наша крепка, – с гордостью вставил здоровяк.

Девушка тут же подняла голову и заявила:

– Они противотревожный препарат недавно приняли. Их сейчас концом света не напугать.

– Ну и препарат тоже, – нехотя подтвердил старик.

– Надо что-то делать, – сказал он, ни к кому конкретному не обращаясь, и крепко призадумался.

Повисло молчание, которое прервала девушка:

– Скажу одно. Я никогда не видела человека, который может сопротивляться моей способности.

– Это значит, он из вашего племени? – спросил её старик.