6. Ружья стрелка Шарпа / 7. Война стрелка Шарпа (сборник)

Снова пауза. Французы негромко переговаривались, наверное, обсуждали, что делать дальше. Донесшийся в скором времени шорох ног подсказал, что пехотинцев послали к холму прочесать местность, но в темноте они только спотыкались о камни, путались в кустах, падали и ругались. Офицеры и сержанты кляли солдат, которые никак не желали растягиваться в шеренгу, понимая, что в таком строю легче отбиться от своих или попасть в засаду. В конце концов пехотинцы вернулись к лесу. Последовало еще одно ожидание, и Шарп еще долго слушал, как артиллеристы готовят следующий выстрел.

Наверное, решил Шарп, французы подумали, что нападавшие уже ушли. В них больше не стреляли, и они успокоились, почувствовали себя в безопасности, а какой-то артиллерист даже принялся размахивать потухшим пальником. Скорее всего, ему требовался не жар, а свет, чтобы найти запальное отверстие. А когда он подул на пальник, то подписал себе смертный приговор. Винтовка грохнула в темноте совершенно неожиданно как для французов, так и для Шарпа. Кто стрелял, Танг или Харрис, он не знал, однако на этот раз неприятель отреагировал быстрее. Пехотинцы развернулись в шеренгу и дали залп из мушкетов.

От пыжей опять загорелась трава. Пламя было слабое, но Шарпу все же удалось рассмотреть суетящихся возле гаубицы пушкарей, и он поднял винтовку, выстрелил, сменил винтовку и выстрелил еще раз, целясь в темное скопление людей. Один упал. И тут ударил Пендлтон. Кто-то пальнул справа. Огоньки в траве разгорались, набирали силу, и пехотинцы, поняв, что превратились в мишени, бросились затаптывать эти крошечные пожары. Пендлтон, однако, успел разрядить вторую винтовку, и еще один артиллерист растянулся возле колеса. Напомнили о себе и Харрис с Тангом.

Прежде чем перезарядить винтовки, Шарп и Пендлтон отбежали шагов на пятьдесят.

– Здорово мы им поддали, – сказал Шарп.

Разбившись на маленькие группы и подбодряя себя криками, французы устремились к холму и снова никого не нашли.

Они задержались еще на полчаса, послали в неприятеля еще по четыре пули и вернулись на вершину, потратив на обратный путь около двух часов. И все же возвращаться было легче – тьму разбавил серый полусвет, и на фоне неба обозначились контуры сторожевой башни. Танг и Харрис прибыли примерно через полчаса и, шепнув пароль часовым на склоне, поспешили вверх, чтобы поведать товарищам о своих приключениях.

Гаубица сделала еще всего лишь два выстрела, которые, как и предшествующие, не причинили осажденным никакого вреда. Никто не спал, что было неудивительно после всех дневных испытаний. Перед рассветом, когда восточный край горизонта заметно побледнел, Шарп сделал обход, желая удостовериться, что никто не спит. Харпер лежал у костра возле стены башни. На ночь костры потушили, чтобы французы не могли использовать их в качестве ориентиров, а к утру развели снова – вскипятить чая.

– Мы здесь и месяц простоим, сэр, если только чай будет, – заявил Харпер. – А вот как кончится чай, придется сдаваться.

Светлая полоса на востоке растянулась, сделалась ярче. Виченте, всю ночь дрожавший рядом с Шарпом – ночь выдалась на редкость холодная, – покачал головой:

– Думаете, придут?

– Придут.

Запасы снарядов у французов были не бездонны, и если они стреляли всю ночь, то только для того, чтобы не дать противнику выспаться, заставить нервничать, сделать легкой добычей для пехоты.

Вывод был один – они придут с восходом.

А восход приближался – сначала бледный и чахлый, как смерть, он оживал, трогал застывшие в небе облака, менялся с серого на белый, с белого на золотистый, с золотистого на красный.

Красный – под цвет пролившейся крови.

– Сэр! Мистер Шарп!

– Вижу!

Неясные фигуры смешивались с тенями на северном склоне. Французская пехота. Или, может быть, пешие драгуны. Так или иначе, неприятель пошел в атаку.

– Стрелки! Приготовиться! – Шарп повернулся к Виченте. – Вы пока не стреляете, лейтенант, понятно?

– Конечно, – отозвался португалец. Прицельное расстояние для мушкетов – не более шестидесяти шагов, и Шарп рассчитывал приберечь их на крайний случай, а пока собирался продемонстрировать французам преимущество семи винтовочных нарезов. Виченте заметно нервничал, нетерпеливо переступал с ноги на ногу, поглаживал усики и то и дело облизывал губы. – Ждем, пока приблизятся к вон тому белому камню, да?

– Да. Почему вы не сбриваете усы?

Виченте недоуменно взглянул на Шарпа:

– Почему я не сбриваю усы?

– Вам нужно их сбрить. Будете выглядеть постарше. И на адвоката меньше походить. – Шарп усмехнулся – прием сработал, Виченте отвлекся от беспокойных мыслей – и посмотрел на восток, туда, где над низиной висел туман.

Нет, оттуда им ничего не грозит. За южным склоном наблюдали четверо, но и этого было достаточно. Шарп не сомневался, что неприятель сосредоточит силы на одном направлении, и, окончательно удостоверившись в этом, отослал свою четверку на северный склон, а к южной тропинке поставил двоих португальцев.

– Быть начеку, парни! – крикнул он. – И целиться ниже!