548e45c6012eb61b7cabc8c722b0be79

Слова брата лишили Сириуса почвы под ногами. Хлесткая, болезненная пощечина, как символ непреложной правды, и как бы Сириус не старался, ему не прыгнуть на голову выше Регулуса. Между Регулусом и Викторией существует незримая связь, сотканная из взаимной любви, уважения, незыблемого доверия. Сколько бы Сириус не шутил, не клеился к Вики, осыпая ее комплиментами, ему не стать ближе, не затмить младшего брата. Если он и женится на мисс Поттер, в их отношениях всегда будет третий — Регулус, его младший брат.

— Может, я влюблен? — в порыве выкрикнул Сириус в спину брата.

Регулус медленно обернулся через плечо, сведя брови к переносице. Он молчал, соображая несколько секунд, прежде чем рассмеяться в голос. В открытую насмехаясь над братом, Регулус не воспринимал его всерьез.

— Ты? Не смеши меня, милости ради, я же лопну со смеху. Кто угодно, но ты не способен на любовь! Всего лишь разбалованный мальчишка, свесивший ножки на шее родителей! Ты жалкий, Сириус, и таким останешься, — понизив голос до шепота, Регулус наградил брата саркастичной усмешкой, отправившись в кухню, где гостей заждались Поттеры.

— Жалкий? — с раздражением повторил Блэк, вглядываясь в зеркальное отражение. — Сам ты жалкий, чернокнижник проклятый.

Вечер прошел вполне себе сносно, за исключением того момента, когда Регулус, не подумав, напомнил Вики о ее нелюбви к рыбе, за что получил гневный взгляд мисс Поттер, под столом отдавившей ему ногу. Поняв, что стоит помалкивать, Регулус более не задевал тему вкусов Виктории, предпочитая шутить, а шутил он ой как хорошо, отчего у Флимонта скулы сводило. Сидя за столом с Поттерами и больно разговорчивым братом, так легко расположившим к себе мистера Поттера, Сириус чувствовал себя лишним, но в большей степени покинутым. Лавры славы достались не ему. Покрутив ножку бокала, Сириус презрительно фыркнул, проследив за влюбленным взглядом брата, направленным на Викторию. Ее кудрявые пряди упали на лицо, скрывая скромную, чуть стеснительную улыбку. Еще при встрече Сириус отметил соблазнительную длину платья Виктории, подчеркнувшую, а не испортившую ее худобу. Острые плечи вздрагивали каждый раз при смехе, стоило Регулусу отпустить очередную шутку; алые губы, имеющие размытый контур, то и дело растягивались в улыбке, адресованной не кому-то, а отцу или Регулусу; пальцы, короткие, немного смуглые, увенчанные царапинами, приковывали внимание, как, впрочем, и сама Виктория, не чувствующая на себе пристального взгляда серебристых глаз Сириуса. Он смотрел на нее, наблюдал за каждым движением, ловил слова, складывающиеся в предложение, и не мог насытиться ее присутствием.

Жаркая Италия, пьяные ночи, белые пески пляжа, роскошная вилла. Это лето могло бы принадлежать Сириусу и Виктории, не будь рядом Регулуса. Того самого влюблённого Регулуса, чью ладонь Вики сжимала под столом на протяжении всего вечера, — Сириус видел, когда поднимал ложку с пола, кою он уронил специально, чтобы привлечь к себе внимание, что в принципе у него не получилось. Считая родинки на щеках Виктории, он представлял: «Как они остаются наедине в ночи, волны Лигурийского моря омывают их стопы, по коже посылая мурашки. Он целует ее нежно, языком касаясь нижней губы, оттягивает ее, тем самым заставляя разомкнуть губы, что Вики делает с удовольствием. Она льнет к нему, ладонями скользит по торсу, очерчивая изгибы татуировок. Шепчет слова любви, мечтает о большем, и вожделеет его, как самая настоящая грешница, готовая за три серебряника отдаться прямо на песке под открытым небом. Она нетерпеливая, жаркая, желанная. У него кружится голова. Ее запах въедается в кожу, проникает внутрь, циркулируя по сосудам прямо к сердцу. Он нежен с ней. С Викторией нельзя обходиться грубо. Сумрак ночи прячет их от любопытных глаз прохожих, позволяя воплотить в жизнь желание, рвущее сердце на куски, — любовь. Его дыхание оседает на ее коже, вызывая дрожь, то ли от предвкушения скорой близости, то ли от желания пошире раздвинуть ноги.