5323fafd9daa43cea51194aed4d0639c

- Сядь ближе к калориферу, - внезапно у него сел голос, - у тебя руки замерзли.

- Извини, - сказала она, передвигаясь к обогревателю.

- Ты не обязана… - он осекся: это опять прозвучало слишком жестко. Постарался выровнять дыхание. - Я тебя ни в чем не обвиняю. Просто… в доме слишком холодно.

Лили молча кивнула. Северус был уверен, что у нее в голове вертится множество вопросов, но нарочно не стал подглядывать.

- Сев…

Он снова решил выждать – старательно не глядя на то, как Лили закусила нижнюю губу, потому что от этого зрелища чувствовал себя каким-то педофилом. Возможно, на самом деле ей и двадцать один – хотя, если так рассуждать, он все равно получается полным извращенцем – но выглядела она все равно на шестнадцать. И неважно, что сам он выглядел ничуть не старше; главное, что она напоминала ему студентку. А студентки его отнюдь не привлекали – никакой фетишизации школьных мантий и галстуков; наоборот, он терпеть их не мог. При виде подростков в форме он тут же вспоминал о проверке домашних заданий и о недописанных планах уроков – прямая дорога к язве желудка…

- Не знаю даже, с чего начать, - заговорила Лили сокрушенно. - У меня целых десять триллионов вопросов. А потом еще миллион.

- Квиддич по-прежнему ненавижу, - сообщил он хмуро.

Лили прыснула.

- Чудесно. Значит, их осталось всего десять триллионов девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто…

- Стоп. Хватит.

Она хихикнула – кажется, немного нервозно; потом выражение ее лица переменилось – так поток воды размывает твердую поверхность – и она задала тот самый вопрос, от которого его бросало в холодный пот:

- Ты мне расскажешь про Гарри?

Северус невольно задумался, для чего он столько лет учился лгать опасному психопату – уж не для того ли, чтобы сейчас утаить от Лили, насколько чистосердечно, искренне и жгуче он ненавидел ее никчемного сыночка? Старые привычки вернулись к нему с той же легкостью, с какой уставший человек возвращается вечером в свою уютную постель: пусть вопросы сами диктуют ответы.

- Что ты хочешь узнать?

- Гарри – каким он вырос? - она стиснула руки; лицо ее казалось жадным, почти голодным.

- Он, - серенькая посредственность, - хорошо играет в квиддич.

- Который ты ненавидишь. Кем он играет?

- Ловцом. С первого школьного года.

На ее лице промелькнуло удивление.

- Но это же…

Северус пересказал ей этот эпизод, предусмотрительно оставив за скобками собственное негодование и концентрируясь вместо того на Минерве – на ее триумфальной победе. Лили просияла, сверкнув влажными глазами – и, к собственному удивлению, он почувствовал, как тает внутри застарелая, удушающая злость на ту давнюю несправедливость.

- А что еще? Какие они, эти его друзья?

Грейнджер, которая только и умеет, что вызывать у меня мигрень, и Уизли, который вообще ничего не умеет.

- Они всегда вместе, - сказал Северус, не без удовольствия припоминая те редкие случаи, когда неразлучная троица все-таки ссорилась. С какой бы неприязнью он к ним ни относился – видеть их по отдельности все равно было в высшей степени странно, и такого мнения придерживался не только он. Когда в стане троицы случался раскол, учительская гудела от сплетен и пересудов, а Трелони в очередной раз повторяла, что кто-нибудь из них обязательно погубит остальных – Северус, разумеется, не видел в этом предсказании ничего забавного.

- Кажется, ты говорил, что его многие любят? - как только он закончил расточать мальчишкиным прихвостням не-оскорбления, хотя бы отдаленно смахивающие на комплименты, Лили тут же задала следующий вопрос.

- Да, - если не брать в расчет периодическую диффамацию в прессе. Сущие сокровища, а не воспоминания – но не для ушей Лили; ее они только огорчат. - Его называют Мальчик-Который-Выжил, - из-за тебя, Лили, - и само правительство поет ему дифирамбы и воскуряет фимиам.

Она моргнула.

- Ты шутишь.

- Вообще-то нет. Как я уже говорил, он пережил то… покушение, - он не рискнул воспользоваться другим словом – иначе она бы снова расстроилась, - потому что ты… защитила его, - и опять он не мог позволить себе другое слово – на сей раз чтобы не рисковать уже собственным рассудком; достаточно было одной мысли, одного воспоминания… - Однако все, что было известно широкой публике – что твой сын выжил, а Темный Лорд нет. Никто не знал, почему; правда, у Дамблдора возникли кое-какие предположения – и они впоследствии оправдались, - пробормотал он – больше для себя, чем для нее.

Лили глядела на него так, словно в жизни не вела более увлекательного разговора – не исключено, впрочем, что для нее так оно и было.

- Что же, они решили, что он… в некотором роде… победил Волдеморта? - она всегда все схватывала на лету.

- Да, - ребенок-герой.

Лили помолчала.

- Но это же… не совсем любовь, правда? Это восхищение, и… я пытаюсь сказать – это же не все, у него ведь есть близкие люди? Ты сказал про друзей, я помню, а как насчет – ну, например, Сириуса, Ремуса и Питера?

- Петтигрю? - Северус произнес эту фамилию таким тоном, что она вздрогнула.

- Ну да – Сев, что с тобой? - встревожившись, она потянулась к нему. - В чем…