5323fafd9daa43cea51194aed4d0639c

- Хорошо, Сохатый, - вяло сказал он вслух, - поступай как знаешь. Когда Лили всыплет тебе по первое число – мы с Бродягой отлевитируем тебя в больничное крыло, а мадам Помфри заштопает.

- Бродяга, ты же мне поможешь? - Джеймс широко распахнул глаза. - Так ведь? Эванс с Гриффиндора – не можем же мы позволить, чтобы эта скользкая гадина что-то с ней сделала!..

- Конечно, Сохатый, - согласился Сириус. Как всегда. Предложи Джеймс отрезать ноги и смотаться на прогулку в Гималаи – Сириус бы согласился, и глазом не моргнув. И даже сам притащил бы мачете.

Но на сей раз Ремус определенно расслышал в его голосе нотки усталости.

***

Дождь. Каждый день – сплошной дождь.

“В пизду эту Эванс”, - мрачно подумал Сириус. Семестр еще толком не начался, а от нее уже одна головная боль. От нее и этого Сопливуса, ебать его в рот…

Ему хотелось сигарету. Этим летом Сириус начал курить – чтобы чем-то себя занять, пока живет у Поттеров, и чтобы не зацикливаться. С сигаретой жизнь становилась терпимой, а воспоминания – сносными. Черно-алые клубы темной магии, ползущие из отцовской волшебной палочки, вопли матери, вцепившийся в руку Регулус, рыдающий: “Сириус, не уходи, останься, пожалуйста!..” – когда куришь, все это казалось хуйней. А из-за хуйни на стенку не лезут. Можно было думать, не рискуя разнести все вокруг – о том, что Регулус, этот родительский любимчик, впервые за пять лет не злорадствовал – и не насмешничал, не пытался уязвить… В первый раз, и не исключено, что в последний – теперь, когда Сириус ушел из дома и поселился у Поттеров, злостных предателей крови… Сириус никогда и ни за что не смог бы возненавидеть Сохатого – но временами, и особенно прошлым летом, когда он замечал, как родители любят Джеймса и сколько они для него делают, Сириус готов был отдать все на свете, лишь бы родиться не Блэком, а младшим сыном Поттеров, и никогда не узнать, как же ему повезло.

Сохатый кое-что знал… не так уж много, но он бывал в резиденции Блэков – в этом мавзолее… не сказав ни слова, глядел на головы домовых эльфов – сморщенные, свисающие со стен; на предков, которые презрительно фыркали на Сириуса с потертого фамильного гобелена – их осуждающий шепоток: “Гриффиндорец… предатель крови…” - следовал за наследником Блэков по всем гостиным этого ебаного склепа – как и разочарованные взоры родителей. Именно в тот день Джеймс повернулся к Сириусу и сказал: “Бродяга, ты же знаешь, что я всегда тебе помогу? Тебе даже просить ни о чем не надо – ты только приди и посмотри мне в глаза. И я сразу же все пойму”.

Сириус так и сделал, и чета Поттеров улыбалась ему все каникулы напролет, и чтобы его отвлечь, Сохатый показал, как можно незаметно выбраться из их холмистого и запущенного поместья, и Сириус дошел до той маггловской деревушки в нескольких лигах пути, и увидел, как курит какая-то милашка, и тоже захотел попробовать. Он тогда спросил, можно ли стрельнуть у нее сигаретку, и она дала ему ту, которую курила сама – с темно-красным пятном от помады на фильтре – а себе зажгла новую; он глядел на магглу сквозь едкие клубы табачного дыма и думал, что в жизни не видал зрелища охуительнее.

Так он начал курить – и не бросил, хотя Лунатик все это страшно не одобрял, недовольно косился в его сторону и хмуро язвил, что рано или поздно Сириус засунет за ухо непотушенную сигарету и подпалит себе волосы.

Нет, Сириуса не раздражал Лунатик – вместе со всеми его взглядами исподлобья и лекциями о раке легких (какая-то маггловская болячка, о которой мама-врач, должно быть, прожужжала ему все уши). Порой он бывал немного занудой, но Сириус уже давно решил, что ему, пожалуй, это нравится – как и то, что раз в месяц Лунатик превращался в кровожадного монстра, который одной левой способен вырвать тебе руки, а затем прибить ими нафиг. Сразу и монстр, и зануда – уникальный в своем роде. А еще – иногда он сжимал волшебную палочку, и в глазах у него разгорался особый блеск, и тогда Сириус видел, что Ремус тоже способен вырвать тебе руки, а затем ими прибить – вот только он никогда бы так не поступил, потому что такой уж он есть, Лунатик, воздушная зефирка внутри оборотня внутри у зануды. Единственный и неповторимый.