52 Гц

— Прямо сейчас я хочу посмотреть, как ты снимаешь штаны, — отозвался Майкл. — Мир подождет до завтра.

Джеймс ответил тихим смешком. Потом посерьезнел. Спросил:

— Что ты будешь делать, если не сложится?.. Ни с независимым кино, ни с европейским?

Майкл с видом фаталиста пожал плечами.

— Если не сложится — открою автомастерскую.

Эпилог

Белая яхта покачивалась возле пирса. Волны сверкали от солнца, по бортам скользили золотые блики. Ветер игрался с британским флагом на корме, трепал его, звякал стальным тросиком. Над водой перекрикивались чайки, раскинув длинные белые крылья. Сразу за пирсом начинался маленький городок, а за ним над цветными двускатными крышами поднимались темно-зеленые холмы, похожие на спину огромного зверя, прикорнувшего у залива.

Джеймс спрыгнул на деревянный настил со швартовочным концом в руках, закрепил его, махнул Майклу, что все в порядке. Потом развернулся, огляделся, поставив руки на пояс. Белые домики с голубыми, зелеными, красными крышами тянулись по обе стороны от залива. На вершинах холмов проглядывали снежные языки. Северный лес не добирался до них, толпился в изножье. Только трава и кустарники поднимались по склонам.

Город лежал и ждал, когда они пройдут по его улицам — поглазеют в витрины, возьмут по чашке кофе и посидят в открытом на лето кафе, жмуря глаза от ветра с воды и молча улыбаясь друг другу, думая об одном и том же. Заглянут в крошечную старую церковь и Джеймс посидит там на заднем ряду, но без фресок и витражей ему это быстро наскучит: тут не полюбуешься архитектурным изяществом сводов, стрельчатыми окнами и мраморными статуями святых, позолотой, бронзой, картинами, величественным органом. Это не католические кафедралы — это лютеранские церкви. Белые стены, тесные скамьи, алтарь — и ничего больше не нужно.

— А мне нравится, — скажет Майкл. — В соборах красиво, но тут ты словно приходишь не к Богу, а заглянул за советом к соседу. Ближе к людям, что ли.

И они затеют спор на полдня о христианстве, Боге, католицизме и архитектуре.

Джеймс воткнул в волосы солнечные очки, подождал, пока Майкл спустится к нему с главной палубы. Город лежал, предлагая поддаться мальчишескому любопытству и потеряться в нем. Потеряться, держась за руки, и найтись где-то в живописном закоулке — а в нем потеряться вновь.

Они были в пути уже много недель. Без цели и конкретного плана — просто плыли, куда глаза глядят. После того, как Майкл получил яхтенные права, мир открылся им всеми дорогами — по суше, по воздуху, по воде. Еще во время съемок и поиска того самого кита Майкл попросил у Саманты пару уроков — а потом, уже в Англии, отучился серьезно. И в середине лета привез Джеймса в Дувр, к маленькой двадцатиметровой яхте. И предложил: может, махнем куда-нибудь?..

Они махнули вдвоем, даже не зная, куда это их заведет. Сначала отправились посмотреть на Балтику, заглянули в Гданьск. Джеймс, с его опытом ведения благотворительных проектов, предложил Дакоте помощь с ее центром. Она согласилась, и теперь они постоянно созванивались, обсуждая свои совместные планы. Они навестили ее и Брана чтобы узнать, как идут дела. Потом бросили монетку: на север или на юг. Выпал север. Они обогнули половину Европы, сделали остановку в Северной Ирландии, чтобы проведать Шеймуса. Тот во всех смыслах встал на ноги: оставил инвалидную коляску, выкупил у Элис половину отцовской фермы, вернулся к своим обожаемым лошадям. Они провели с ним два дня, прежде чем податься дальше на север. Из Норвегии им захотелось в Исландию — и они решили ни в чем себе не отказывать.

— Остановимся тут? — спросил Майкл, протянув Джеймсу легкую куртку. Ветер был свежим, пах льдом и океаном. — Возьмем машину, покатаемся вокруг.

— Ближайший прокат машин отсюда в пятидесяти километрах, — сказал Джеймс, влезая в рукава. — Предлагаешь прогуляться туда пешком?

— Нет, спасибо. Я лучше потерплю до Рейкъявика. Прокат велосипедов тут точно должен быть. На крайний случай — велосипедный магазин.

— А роликовые коньки не хочешь? — ехидно спросил Джеймс.

— По этим каменюкам? — Майкл кивнул на холмы. — Неа.

Джеймс шутливо толкнул его плечом.

Поднял руку с телефоном, развернулся лицом к нежаркому солнцу, сделал селфи. Отправил. Секундой спустя его телефон тренькнул входящим сообщением.

— Он там еще не умер от зависти? — спросил Майкл.

— Питер-то? — спросил Джеймс, улыбаясь и двумя руками быстро набивая сообщение. — Вот прямо сейчас умирает.

— Скажи ему, чтобы умирал побыстрее и завязывал тебя отвлекать, — ревниво сказал Майкл. Джеймс, ухмыляясь, отправил еще несколько фраз и спрятал телефон в карман.

Питер писал, что скучает по ним обоим, но сильно скучать у него не было времени: он был занят. Роль мальчика с китом принесла ему давно заслуженную награду, и теперь он был нарасхват. Стоя на сцене с золотой статуэткой в руках — за главную мужскую роль — он был настолько ошеломлен, что даже если у него и имелась какая-то речь, он забыл ее. Майкл был счастлив, глядя на него из зала. По-настоящему счастлив.