Читаем 50 Приемов Письма полностью

Выбирайте между действительным и страдательным залогом в зависимости от смысла.

Золотое правило для пишущих: «Используйте активные глаголы». Эта фраза повторяется бессчетное количество раз на всех семинарах с такой убедительностью, что это должно быть правдой. Но так ли это?

Посмотрите предыдущий абзац. В первом предложении я не употребляю глагол. Во втором – это страдательный глагол «повторяться». В последнем — снова нет глагола. Моя хитрая уловка состоит в том, что можно иногда создать приличную прозу и без действительных глаголов.

Разницу между действительным и страдательным залогом мне объяснили на пятом курсе. Но почему эта разница важна, я узнал намного позже. Но сначала позвольте мне исправить широко распространенное заблуждение. «Залог» глагола (действительный/страдательный) не имеет ничего общего со «временем» глагола. Авторы иногда спрашивают: «Нормально, если текст будет написан в страдательном времени?» [~Не характерно для русского языка (прим. пер.)~] Глагольное время определяет, когда происходит действие. Залог определяет отношение объекта и глагола, кто делает что.

— Если объект совершает действие, обозначенное глаголом – мы называем такой глагол «действительным» (активным).

— Если объект испытывает на себе действие глагола — мы называем такой глагол «страдательным» (пассивным).

— Если глагол не действительный и не страдательный, то это глагол-связка, форма глагола «быть»[~В русском языке глагол «быть» опускается, вместо него ставится тире (прим. пер.)~].

Любой глагол попадает в одну из этих категорий.

Все три типа глаголов могут употребляться в любом времени. Действительный глагол может обозначать прошлое: «Томпсон забил решающий гол». Или будущее: «Держу пари, Томпсон забьет решающий гол». Любое время. Поэтому не путайте время и залог.

Так почему же залог имеет значение? Имеет значение, потому что действительные, страдательные и глаголы-связки по-разному действуют на читателя. Один из моих любимых писателей – Джон Стейнбек [John Steinbeck] – так описывает встречу в Северной Дакоте:

«Тут я увидел человека, привалившегося к изгороди из двух рядов колючей проволоки, укрепленной не на столбиках, а в развилке из кривых веток, воткнутых в землю. Мужчина носил темную шляпу, джинсы и куртку, застиранные до бледно-голубого цвета и особенно выцветшие на коленках и локтях. Его бледные глаза были замерзшими от слепящего солнца, губы у него были в чешуйках, точно змеиная кожа. Двадцатимиллиметровая винтовка облокочена на изгородь рядом с ним, а на земле лежала скромная кучка меха и перьев — подстреленные кролики и мелкие птицы. Я подошел поговорить с ним — его глаза просканировали мой «Росинант», схватили все детали и вернулись в глазницы. Я понял, что мне нечего сказать…Поэтому мы просто уставились друг на друга»[~Джон Стейнбек. Путешествие с Чарли в поисках Америки.~].

Я насчитал 12 глаголов в этом отрывке, 11 активных и один пассивный, соотношение, которое оценили бы авторы книги «Элементы стиля» Странк и Вайт [The Elements of Style, Strunk & White]. Череда действительных глаголов подогревает интерес, хотя на деле ничего не происходит. Действительные глаголы раскрывают, кто делает что. Автор встретил мужчину. Мужчина носит шляпу. Автор подходит поболтать. Они уставились друг на друга. Даже не одушевленные предметы совершают действие. Винтовка облокотилась на изгородь. Мертвая дичь лежит на земле.

В оправу из действительных глаголов вставлен один страдательный глагол. «Его бледные глаза были замерзшими от слепящего солнца». Форма передает содержание. Глаза подвергаются действию солнца. Объект подвергается действию глагола.

Это прием письма: используйте страдательный залог, когда хотите привлечь внимание к объекту, который испытывает на себе действие глагола. Вспомните, в прошлом приеме был текст Джефа Элдера об исчезнувших голубях. Он употреблял страдательные конструкции, чтобы описать птиц как жертв: «Целые выводки были усыплены газом, пока они спали на деревьях. Птицы отправлялись на рынок вагон за вагоном, вагон за вагоном…При жизни одного поколения, самая многочисленная птица Америки была истреблена».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
1917. Разгадка «русской» революции
1917. Разгадка «русской» революции

Гибель Российской империи в 1917 году не была случайностью, как не случайно рассыпался и Советский Союз. В обоих случаях мощная внешняя сила инициировала распад России, используя подлецов и дураков, которые за деньги или красивые обещания в итоге разрушили свою собственную страну.История этой величайшей катастрофы до сих пор во многом загадочна, и вопросов здесь куда больше, чем ответов. Германия, на которую до сих пор возлагают вину, была не более чем орудием, а потом точно так же стала жертвой уже своей революции. Февраль 1917-го — это начало русской катастрофы XX века, последствия которой были преодолены слишком дорогой ценой. Но когда мы забыли, как геополитические враги России разрушили нашу страну, — ситуация распада и хаоса повторилась вновь. И в том и в другом случае эта сила прикрывалась фальшивыми одеждами «союзничества» и «общечеловеческих ценностей». Вот и сегодня их «идейные» потомки, обильно финансируемые из-за рубежа, вновь готовы спровоцировать в России революцию.Из книги вы узнаете: почему Николай II и его брат так легко отреклись от трона? кто и как организовал проезд Ленина в «пломбированном» вагоне в Россию? зачем английский разведчик Освальд Рейнер сделал «контрольный выстрел» в лоб Григорию Распутину? почему германский Генштаб даже не подозревал, что у него есть шпион по фамилии Ульянов? зачем Временное правительство оплатило проезд на родину революционерам, которые ехали его свергать? почему Александр Керенский вместо борьбы с большевиками играл с ними в поддавки и старался передать власть Ленину?Керенский = Горбачев = Ельцин =.?.. Довольно!Никогда больше в России не должна случиться революция!

Николай Викторович Стариков

Публицистика
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература