Но если все делается правильно, результаты бывают впечатляющими. Например, в Гане фермеры, имеющие четкое право на передачу собственности, больше вкладываются в землю[592]. По данным Всемирного банка, оценившего доходы и экономическое развитие, страны с более простыми и быстрыми реестрами собственности меньше страдают от коррупции и «серого» рынка, в них больше кредитов и частных инвестиций[593].
Реестры собственности занимают странное место в политическом спектре. Правые требуют, чтобы государство отошло в сторону и освободило место предпринимателям. Сторонники левых идей настаивают на более активном вмешательстве правительства в экономику. Создание и поддержание реестра собственности находится в центре диаграммы Венна[594]: если де Сото прав, правительству надо действовать, но бюрократии при этом должно быть как можно меньше.
Реестры собственности не модны, их не любят, даже не знают о них. Но без них многие экономики приказали бы долго жить.
VII. Изобретение колеса
* * *
Как я писал во введении, эта книга представляет собой попытку собрать пятьдесят самых поучительных историй о том, как изобретения сформировали современную экономику, и ни в коем случае не список пятидесяти самых значительных изобретений в экономической истории. Нет никакой надежды прийти к согласию в отношении подобного перечня, но если все же попробовать, то колесо почти наверняка в него войдет.
Колесо не подходит для этой книги отчасти потому, что ему стоит посвятить отдельную публикацию. Сегодня мы окружены колесами — от очевидных (автомобили, велосипеды и поезда) до незаметных (барабан в стиральной машине, вентилятор в компьютере). Археологи уверены, что, вопреки ожиданиям, первые колеса использовали не для создания транспортного средства, а в гончарном деле. Так что разумно отдать колесу должное и за содержимое вашего посудного шкафа.
В этой книге много «колес» в переносном смысле: простых изобретений, которые выполняют свою работу так хорошо, что «изобретать колесо» глупо. Мы уже видели некоторые из них, например плуг или грузовой контейнер. То же самое с колючей проволокой. Одним из «колес», по сути, является идея письменности. Всегда можно попробовать что-то улучшить, но в каждом из этих случаев фундаментальная концепция блестяще эффективна.
Должен признать, что, когда я работал над книгой, такие «колеса» были моими любимыми изобретениями.
44. Бумага
Печатный станок, изготовленный в 1440-х годах Иоганном Гутенбергом, ювелиром из Майнца, считается одним из важнейших изобретений в истории человечества. Гутенберг сумел закрепить множество износостойких металлических литер достаточно прочно, чтобы печатать сотни копий страницы, но при этом достаточно свободно, чтобы тот же шрифт потом использовать для печати совершенно другой страницы. Знаменитые Библии Гутенберга по красоте исполнения могли соперничать с каллиграфическими рукописями монахов. Если закрыть глаза, можно представить себе такую страницу: строгие латинские буквы идеально уложены в два плотных блока и в некоторых местах выделены красными чернильными узорами.
Можно спорить о том, какое место занимает Гутенберг в истории. Не он первым изобрел станок с подвижными литерами — его придумали в Китае. Когда Гутенберг сооружал свою машину в центре Европы (сегодня Майнц находится в западной части Германии), корейцы уже переделали всю свою письменность, чтобы упростить процесс печатания: они свели десятки тысяч иероглифов всего к двадцати восьми буквам[595]. Часто утверждают, что Гутенбергу мы обязаны массовой грамотностью, но и это неправда: грамотность была распространена за шесть или семь сотен лет до этого в Аббасидском халифате, простиравшемся по территории Ближнего Востока и Северной Африки[596].
Тем не менее станок Гутенберга изменил мир. Он привел к Реформации в Европе, развитию науки, появлению газет, романов, школьных учебников и многому другому[597]. Но всего этого не существовало бы без изобретения не менее важного предмета, о котором часто забывают, — бумаги.
Ее придумали в Китае чуть более двух тысяч лет назад. Сначала китайцы оборачивали бумагой драгоценные предметы, но вскоре начали на ней писать: она была светлее бамбука и дешевле шелка. Затем ее принял арабский мир[598]. Европейские христиане пришли к этому намного позже. В Германии бумага появилась всего за несколько десятилетий до станка Гутенберга.