4ec756ed4b403cd2f45a6d0b297e3a21

К этому месту рабы один за другим сносили холщовые мешки с белым пушистым хлопком. Я раскрыла зонт и последовала за Хорхе и Изабель. После инцидента с хлыстом на душе остался неприятный осадок, и все же мне было любопытно посмотреть на то, как в Саллиде убирают хлопок.

Униженно кланяясь, раб-смотровой привел нас к огромному сараю, служившему и местом сортировки, и амбаром. Бесформенные тюки уже очищенного хлопка громоздились у задней стены, посередине возвышалась гора необработанного мягкого урожая, который сноровисто перебирали ловкие пальцы рабынь.

— Лодыри! — продолжал разоряться Хорхе. — Почему только шестьдесят фунтов?! К сегодняшнему утру должно было быть девяносто!

Я заметила, как при звуке его голоса головы рабынь склонились ниже. Они молчали, но тонкие пальцы, отделяющие белый пух от семян и шелухи, казалось, забегали быстрее.

— Ты знаешь, что такое норма? — Хорхе вновь повернулся к несчастному смотровому и ткнул его концом хлыста под подбородок. — Знаешь, я спрашиваю?

— Знаю, господин.

— Значит, распределяй работу так, чтобы дневная норма была выполнена! Иначе за каждый недополученный фунт твоя шкура отведает удар кнута! А это еще что? — Он вдруг отвлекся, глядя в сторону, и я заметила, что в углу сарая, прислонившись к балке, сидит спиной к нам одинокая девушка. — Почему не со всеми?

Мой язык от страха прилип к небу: я уже знала, что ждет несчастную, которая посмела в разгар работы отсиживаться без дела. Не успела я предупреждающе вскрикнуть, как на узкую спину в ветхом рубище опустился хлыст.

Девушка взвизгнула, неловко завалившись набок, и только теперь стало ясно, почему она сидела в стороне: у ее груди недовольно запищал крохотный младенец.

— Простите, господин, — заплакала она, отползая и прижимая к разбухшей груди хнычущее дитя. — Я вчера родила ребенка…

— Это было вчера! — рявкнул Хорхе, ничуть не смутившись и вновь замахиваясь хлыстом. — А сегодня тебе что мешает?!

Новый удар опустился на плечо девушки, которым она прикрыла дитя. Тонко взвыв, бедняжка заплакала еще горше.

— Прекратите! — вне себя от возмущения я рванулась к Хорхе.

— Вельдана, стой! — Изабель попыталась ухватить меня за руку, но я проворно вывернулась и подскочила к управляющему.

— Как вы смеете ее бить? Она же сказала, что вчера родила ребенка! Ей нужно покормить малыша!

— Простите, донна, но я знаю, что делаю, — раздраженно сверкнул на меня угольными глазами управляющий. — Эта женщина нагло отлынивает от работы! Она может подвязать своего ублюдка платком, пусть хоть весь день висит у нее на груди, руки ей для этого не нужны! Ее руки стоят денег, между прочим, и она обязана отработать свою еду!

— Вы бесчеловечны, — на мои глаза навернулись слезы. — Отойдите от нее и дайте ей покормить дитя.

— Вельдана, не вмешивайся! — сталью прозвенел голос Изабель у меня за спиной. — Ты приехала помогать или мешать?

— Чем же я могу помочь? — обернулась я к ней, чувствуя, как гнев подступает к горлу. — Вместе с Хорхе пороть этих несчастных?

— С этим Хорхе и без тебя управится, — холодно сказала свекровь. — Иди со мной.

— Я должна убедиться, что он больше не станет бить эту девушку, — упрямо нахмурилась я.

— Хорхе, оставь ее, — слегка повернула голову Изабель. — А ты, — она строго посмотрела на плачущую юную мать, — если не хочешь снова отведать хлыста, делай как он сказал. Привяжи ребенка к груди и садись за работу. Запомни: я не кормлю лодырей.

— Да, госпожа.

Девушка утерла слезы и, придерживая хнычущее дитя, ползком подобралась к равнодушным товаркам. Я не могла больше смотреть на издевательство над несчастной матерью и вышла из сарая. Изабель незамедлительно последовала за мной.

— Вельдана, когда ты уже научишься обращаться с рабами? — зашипела она мне на ухо, больно дернув за локоть. — Они тебе не друзья, не дети и не родители — это рабы, и они должны делать только одно — работать. Если не держать их в строгости, они распустятся и вместо прибыли станут приносить одни убытки.

— Что я должна делать? — не глядя на нее, сухо повторила я. — Зачем вы меня сюда пригласили?

— Так-то лучше, — свекровь смягчила тон и сунула мне в руку свернутую в трубочку бумагу вместе с заостренным грифелем. — Видишь вон тех рабов, которые следят за работой остальных? Это смотровые. Каждый из них отвечает за определенный участок. Надо сверить вот эти цифры — норму сбора с тем, что удалось собрать. Ты можешь начать с восточного участка, я обойду западный. Хорхе пройдется по южному и северному. Быстрее справимся — быстрее уедем отсюда.

— Но зачем? — я недоуменно посмотрела на нее.

— Как зачем? — в свою очередь удивилась Изабель. — К отплытию корабля надо успеть собрать и обработать все поля до последнего дюйма. Если рабы будут недостаточно расторопны — мы потеряем выручку.

Я вздохнула. Бродить среди зарослей хлопка под зонтом и сверять цифры у понурых надсмотрщиков — самая скучная работа, которую только можно придумать. Но не собирать же хлопок вместе с рабами, в самом деле.

— Как скажете, — покорно произнесла я.