48 минут. Осколки

Ник молчит, а я ожидаю ответа, уставившись на бумажную листовку, рекламирующую это место почему-то на французском языке.

– Интересно, изменился ли он? Смогла бы я его узнать, если бы вдруг увидела?

Ник молчит.

– Думаю, что смогла. Он был красив.

– Любить человека за внешность все равно, что книгу за переплет, – вдруг отвечает Ник совершенно невпопад.

– В каком смысле?

– Это написано на листке, что ты держишь в руках, – отвечает Ник и добавляет: – Ну, и? Дай угадаю. Ты пришла, чтобы узнать, что я помню про этого парня?

Не хочу радовать его согласием. Но к счастью, Ник начинает говорить сам.

– Я помню, как он частенько рассказывал о тебе.

Он запускает пальцы в волосы, словно пытаясь отыскать ответы где-то в глубинах памяти.

– Да, определенно. Он очень много говорил о тебе.

– Ты правда это помнишь? А что именно? Что он говорил?

Мне кажется, я даже дышать перестаю, потому что его слова сходятся с осколками моих воспоминаний. Хотя, может быть, я слишком много фантазирую.

– Что такой девушки не встречал ни разу в жизни.

Сердце подпрыгивает, воспарив. Ник едва сдерживается от смеха:

– Боже, какая ты наивная!

Я выдыхаю и отворачиваюсь, стараясь сдержать гнев.

– Придурок!

– Я бы извинился, но это не в моем стиле, – посмеивается он, игнорируя мои обиды. Откидывается назад и вытягивает руку, положив на спинку свободного кресла. – Просто ты с таким воодушевлением о нем говорила, что я не смог удержаться.

– Когда-нибудь я выведу тебя на чистую воду, Ник, – даю обещание.

– Желаю удачи.

– Ты лжец…

Ник театрально морщится.

– И манипулятор…

– Просто люблю людей больше, чем ты книги.

– И помнишь ты гораздо больше, чем рассказал остальным.

Ник качает головой.

– Я не помню Тайлера, Ви, – говорит он. – Скажи, зачем ты его ищешь? Тебе Шона мало? Ты обручена, или мне показалось?

– Тебе не понять.

Настает его черед победно улыбаться.

– Куда уж мне.

Он встает и исчезает за одним из стеллажей. Я иду следом.

– У тебя его жетон, почему?

Ник продолжает меня игнорировать, и я хочу начать ругаться, но вижу, как он останавливается напротив одной из рекламных досок. На таких обычно пишут, какие товары продаются со скидками, но в эту как будто что-то врезалось. Или кто-то. Словно здесь была драка.

Ник замирает, касаясь пальцами вмятины. Я замечаю, как крохотные остатки его безразличия растворяются, уступая место недоумению, а затем его лицо снова превращается в каменную маску. Вокруг какая-то странная атмосфера. И я, наконец, понимаю, что ее породило. Он что-то вспомнил.

Шагнув навстречу, легонько встряхиваю за локоть:

– Воспоминание?

– Нет. Ничего. Я на улице, если понадоблюсь, – роняет Ник и сбегает, прежде чем я успеваю спросить что-нибудь еще.

А я лишь смотрю ему вслед.

***

Я выхожу из машины, закрываю дверь. Ник вылезает следом. После случая в библиотеке он странно притих. Никаких возражений, никакого сарказма и склок. И это настораживает.

Мы не нашли ничего на центральной площади, на вокзале, на кладбище (Арт особо настаивал, ведь «именно там в кино прячутся все секреты»). К вечеру моя нога разнылась так, что пройти еще хоть сколько-нибудь я уже была не в состоянии. Шон с Артом решили еще проверить церковь, аргументируя тем, что кольца могут быть связаны с брачной церемонией, а меня высадили у гостиницы. С Ником, естественно.

Разложившись за свободным столом, я в сотый раз за день беру в руки справочник мест, рекомендованных к посещению в Хелдшире, снова и снова пролистывая его от конца к началу. Не знаю, что еще я хочу там найти. А ведь идея, что надпись на кольцах указывала на это место, выглядела такой правдоподобной.

Ник сидит за барной стойкой, вертя в руках бокал с какой-то наливкой, и периодически кивает, когда пожилой хозяин гостиницы, кажется, в третий раз, рассказывает ему о том, как все здесь было устроено в шестидесятых. Верхний свет выключен, так что помещение освещает лишь теплое сияние огня в камине и мерцающие гирлянды. В тусклом свете бар напоминает старинные таверны, которые были тут лет сто назад, разве что без гирлянд.

– Присоединяйся, – предлагает Ник, поднимая бокал.

Вообще-то я предупреждала его не пить сомнительного вида и состава алкогольные напитки, но он решил, что раз угощают, то отказываться нельзя. А может, просто хочет надраться. Я несколько раз пыталась вытянуть из него подробности его внезапного побега, но он меня проигнорировал.

– Может, лучше присоединишься к поискам? – предлагаю я, помахав журналом.

– Внутреннее чутье мне подсказывает, что все это бесполезно, ничего здесь нет. Просто поверь мне.

Я хмыкаю:

– Я бы не доверила тебе даже чистку собственных ботинок.

– Налейте ей выпить! – просит Ник.

Старик ставит на стойку еще один стакан и так по-доброму улыбается, приглашая меня рукой, что стыдно ему отказывать. Собрав журналы в стопку, я отодвигаю деревянный барный стул, по каким-то фантастическим причинам еще не рассохшийся от времени, и сажусь.

– Только один стаканчик, и то исключительно из благодарности за вашу доброту, – говорю я, улыбнувшись. – А потом я вернусь к поискам.