402 метра

Музыка стихла, раздался топот ног девушки, щелчок замка. Смешно ступая на пятки, Таня вернулась на кровать. На тумбочке стояла бутылочка с лаком, три ногтя на ноге супруги выделялись красным цветом. Осталось еще семь. Любимая встряхнула пузырек, извлекла кисточку и продолжила свое занятие.

— Красиво, — оценил я.

— Хочешь попробовать? — она протянула мне кисточку.

Я осторожно провел кроваво-красную линию на ноготке девушки. Получилось немного неровно, мазок чуть-чуть залез на кожу. Ну, не Пикассо. С лакокрасочными работами у меня всегда были проблемы.

— Какой же ты, Саша, стал сволочью… — вздохнула Таня, рассматривая кляксу на своей ноге. — Каким ты был раньше…

— Сумасшедшим? — подсказал я.

— Да, сумасшедшим.

— Я и сейчас такой. Доказать?

— Да, — улыбнулась девушка. — Докажи.

— Обязательно, — пообещал я. — Только потом. Сейчас у меня дела.

Выскакивать из комнаты пришлось быстро, так как в голову летела бутылочка с лаком, грохнувшаяся в вовремя закрытую дверь. Сегодня надо еще успеть переговорить с Евгением. На ходу схватив куртку, я затопал по лестнице.

Глава четвертая

Мои нервы, закаленные в боях на трассе, успели стать крепче стали, чего не сказать о нервах Пчелкина. Он ходил по кабинету на втором этаже "Четверти мили", грызя зубочистку. А волноваться было от чего. Сегодня презентация клуба, в который мы вложили немало сил и средств. Оглядываясь назад, тщательно взвесив все килограммы сожженных нервных клеток, километры выкуренных сигарет и литры выпитого кофе, я думал, что в жизни не возьмусь больше за подобное мероприятие.

Сегодня, пожалуй, самый важный день в истории клуба. Ведь известно: как помажешь так и поедешь. В зале не было ни одного случайного человека, лишь "акулы пера" местных печатных изданий, обозреватели с телевиденья да очень хорошие знакомые. Ударить в грязь лицом очень не хотелось.

— Сядь уже, — цыкнул на Сашу байкер. — Достал уже.

Тезка приземлился на диван, но вытерпел минуты две от силы, после чего продолжил метаться, как лев в клетке.

— Вот одолел, — проворчал Евгений Федоров. — Может, в картишки перекинемся?

Пчелкин проигнорировал предложение, выплюнул в пепельницу изгрызенную зубочистку, схватил новую и продолжил нарезать круги.

— С тобой, что ли? — усмехнулся я.

— А что такого? — хмуро свел брови гонщик. — Боишься?

— Давай, — махнул я. — Во что?

— В очко? Годится?

Предупредительный Сергей достал из внутреннего кармана пиджака колоду карт и вложил ее в руку слепого. Тот взвесил стопку и протянул ее в мою сторону.

— Сдавай.

Перетасовав колоду, я положил две карты рубашкой вверх на стол перед Евгением, и одну, червонную даму, перед собой. Поводырь хотел посмотреть сдачу, но байкер поспешно накрыл карты рукой.

— Еще.

— Уверен? — осведомился я.

— Конечно, я уверен. Еще.

Карта, прокатившись по лакированной столешнице, замерла рядом с двумя своими сестрами. Федоров поспешно сложил их стопочкой и прижал пятерней к столу.

— Ммм… еще, — пожевав губы изрек он.

— Евгений Андреевич… — начал Сергей, положив руку на плечо босса.

— Тихо, — расер повел плечом, сбрасывая руку водителя. — Еще.

Четвертая карта повторила путь предыдущей, скрывшись под ладонью байкера.

— Себе, — произнес гонщик.

Глубоко вздохнув, я взял карту из колоды. Четверка. Итого — четырнадцать. Что там, интересно знать, у Евгения? Он даже не посмотрел! Нет, именно это и не удивительно, но, хотя бы Сергей мог сказать шефу, что у него за карты. А, вообще, от этого парня можно ожидать всего чего угодно. Даже того, что у него там, в четырех картах, набралось ровно двадцать одно. Тогда тянуть дальше не имеет смысла. Хотя… хотя там может быть и меньше. Но может быть и больше. К черту.

Я осторожно потянул верхнюю карту. Здесь окажется семерка, семерка, семерка… перевернув пластиковый прямоугольник, я увидел нагло улыбающуюся, прищурив один глаз, пиковую даму. Двадцать четыре.

— Ну? — нетерпеливо осведомился Евгений.

— Баранки гну, — буркнул я. — Что там у тебя?

— Я-то откуда знаю? Я слепой, помнишь? Сам скажи.

Дрожащей рукой я перевернул первую карту. Хотя на кону ничего не стояло, эта победа была для меня не менее важна, чем предыдущая. Я живу для победы, и не обязательно за рулем. Я — лучший, я должен быть лучшим…

Пятерка. Начало многообещающее. Я перевернул вторую карту. Пятерка. Шансы у байкера довольно неплохие. Третья карта. Десятка! Итого — двадцать. Приготовившись к невероятному, к тому, что четвертая карта — туз, я перевернул и ее. Валет! Итого — тридцать!

— Сколько? — поинтересовался Федоров.

— Тридцать, — ответил я.

— Вот шляпа! А у тебя?

— Э-э… двадцать…

Сергей вежливо кашлянул.

— …четыре, — закончил я. — Двадцать четыре.

— Что за жизнь? — Евгений хлопнул себя по коленке. — Каждый так и норовит слепого обуть. Ладно, я не злопамятный. Хочешь, анекдот расскажу?

— Давай, — тезка, уставший от ходьбы, рухнул на диван. — Трави свою байку.