400 вопросов и ответов о вере, церкви и христианской жизни

Церковная вера отнюдь не неразумна, как ее иной раз хотят представить. И совершенно несводима к известной формуле Тертулиана: «Credo quia absurdum est» (верую, ибо это нелепо, непознаваемо). Действительно, среди церковных догматов есть такие, которые превышают возможности их рационального постижения. Скажем, догмат триединства может лишь иллюстрироваться аналогиями из тварного мира, но все равно несводим ни к одной из них. Или вероопределение Халкидонского собора о том, что «Сын Божий, единосущный Отцу по Божеству и… единосущный нам по человечеству, пребывает в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно», тоже понимается с точки зрения его необходимости для нашего спасения, а умозрительно никак не осмысляется. Но, с другой стороны, многое в церковном учении совсем не таково, чтобы критерии разума, постижения трезвым рассудком были к нему неприложимы. Евангелие, Слово Божие, Священное Предание говорят и душе, и воле, и уму человека. Более того, поиски каких-то мистических озарений, каких-то особых знаков, знамений — это признак как раз не церковной религиозности, а религиозности гностической, сектантской или оккультной. Над входом в Успенский собор Троице-Сергиевой Лавры митрополитом Московским Платоном (Левшиным) начертаны слова: «Ведомому Богу». И мы, в отличие от афинян, на жертвеннике которых было написано: «Неведомому богу», служим и поклоняемся Богу ведомому.

Что значит «ведомый Бог»?

Бог ведомый, хотя и непостижим по Своему существу вошел в жизнь человечества через совершившееся две тысячи лет назад в конкретной исторической ситуации воплощение Его Сына. Как говорится об этом в церковных песнопениях, «неописуемое Слово Божие», не ограниченное никакими рамками времени и пространства, «описалось», то есть восприняло на себя, пределы тварного мира. Кстати, и сам принцип иконопочитания исходит из того, что Бог стал реальным, а не только в воображении видимым человеком. В начале Евангелия от Иоанна Богослова, читаемого на Пасхальной заутрене, сказано: Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил (Ин. 1, 18). В Сыне были явлены и все те возможности богопознания, богопостижения, которые с тех пор существуют в Церкви Божией.

Что считается чудом в церковной жизни?

Каждый христианин, сколько-нибудь ответственно живущий в Церкви, имеет опыт услышанных и исполненных молитв, осуществленных упований, такого вхождения в его жизнь Промысла Божия, которое несводимо к цепи причин и следствий, господствующих в падшем тварном мире. Эти чудеса могут быть неприметны. Они вовсе не всегда сопровождаются изменением законов природы или какими-то чрезвычайно эффектными внешними проявлениями в окружающем нас мире. Но это чудо, когда мать молилась об исцелении ребенка, и он выздоровел; когда невеста ждала солдата из армии, и он вернулся. Чудо, когда мы с холодным сердцем шли на Пасхальную заутреню и просили: «Господи, не оставь вне этого пира веры», — и не остались вне его, хотя до того в душе ничего, чем бы мы могли зацепиться за эту дивную радость, не обреталось.

А есть чудеса и другого рода. Каждое таинство церковное — это чудо. Когда на литургии хлеб и вино становятся Телом и Кровью Христа Спасителя, сохраняя только вид хлеба и вина, — это та реальность, с которой сталкивается каждый христианин. Служебник, по которому совершаются богослужения, имеет, говоря современным языком, комментарии или примечания, как быть, если священник споткнется и частицы просфоры просыпятся с дискоса, то есть с блюда, на котором они лежат; как быть, если он отвлечется во время богослужения и забудет, прочитал или не прочитал ту или иную молитву?.. И вот среди этих вполне бытовых указаний есть и такое: как быть, если священник увидит вместо хлеба и вина в чаше — Кровь и Плоть? И пишется об этом не как о каком-то чрезвычайном событии, но как о могущем быть в любом приходе, с любым священником. А после этого вновь разъясняется, как надо поступить, если какое-либо насекомое залетит и упадет в чашу.

Каждый из нас знает, что чудом является и крещенская вода, которая освящается благодатию Божией. И сохраняется она отнюдь не миллиграммами серебра, которым, по твердому убеждению некоторых далеких от церковной жизни людей, задолго и специально настаивают чистую воду (сколько же это нужно иметь серебра, чтобы приготовить воду для всех желающих!), а, набранная из обычного московского водопровода, после освящения на крещенском молебне она стоит потом год, у кого-то и годы. В иных же местах вода на Крещение просто из речки черпается. Так было до 1917 года, так кое-где происходит и сейчас. Мне довелось побывать в Тобольске, где на Крещение освящают воду в реке Тобол и все сходятся к проруби и черпают воду прямо из реки. Какие ж там ионы серебра, притекшие откуда-то, могут сделать эту воду сохранной? Дело не в ионах и не в катионах, а в благодати Божией.