39f0b39527dd45a18a557a0a0ff09d88

Билл хоть и допускал мысль, что, узнав правду, садовник возненавидит его, и тогда для юноши будет самым разумным выходом держаться от него подальше, но он все равно продолжал активно фонтанировать идеями и предположениями до самого вечера, совершенно не умолкая и нахваливая Каулитца по всем параметрам, от чего Альберт уже начал изрядно уставать. Также Штейн помнил и о том, что подобного с его другом не случалось, и настолько яркого интереса Билл никогда ни к кому не проявлял. Все словно само всегда плыло тому в руки, и парню оставалось лишь воспользоваться этим, поэтому Берт сделал окончательный вывод: похоже, друг умудрился влюбиться в своего садовника.

А Томас, когда вошел в здание лицея, ничего не заметив и не обратив внимание на возгласы за своей спиной, добрался до лестницы, сменил одежду и обувь в раздевалке и отправился к бассейну, где ему предстояло долгое время исполнять роль наставника, поскольку ученики вот-вот должны были подойти. Исколотые барбарисом руки беспощадно горели, тем самым напоминая мужчине об очаровательной Белинде, устроившей ему эту мучительную казнь, с которой он с горем пополам все же справился, изловчившись под конец избегать этих жгучих уколов, но негодовал Томас только из-за неприятных физических ощущений. Девушка продолжала его дразнить, демонстрируя свое соблазнительное юное тело, и теперь Каулитц все чаще взывал к своему разуму, прося дельный совет, который поможет ему выйти из всей этой ситуации, не мучая себя категорическим отказом.

Белинда ему невероятно нравилась, но ее возраст был единственной преградой между ними. Красавица явно испытывала ответный интерес, что было заметно даже невооруженным взглядом, вот только методы привлечения внимания понравившегося человека Томасу казались слишком уж откровенными. Вероятно, он мог пойти на этот риск, если бы испытывал действительно серьезные чувства к несовершеннолетней нимфе, но в своих он не был пока достаточно уверен, не говоря уже о самой дочери Лауферов.

И снова этот Мертен постоянно мелькал перед глазами на тренировке, который вел себя особенно шумно, что начинало действовать на нервы не выспавшемуся мужчине, и его, казалось, начало раздражать совершенно все окружающее. Коль уж срываться на учениках было недопустимо, Каулитц терпел, а мыслями пребывал уже далеко не на своей работе, а только рядом с ней, лаская мягкие губы, податливо раскрытые и доверившиеся, и Том, как старший, понимал, что выбор нужно делать максимально осознанно.

Он невольно мечтал о новом поцелуе с прекрасным ангелом весь день, но получить его суждено уже не было, и все эти мучительные метания медленно сводили с ума, казалось бы, решительного человека.

В какой-то момент Томас даже ловил себя на мысли, что ему бы хотелось пригласить куда-нибудь эту маленькую шалунью и все же познакомиться поближе, согласиться и признать перед этим совершенством свою безоговорочную капитуляцию. Но он смотрел на всех этих школьниц, купающихся в бассейне, которые частенько звали его спуститься в воду и показать движения на своем примере якобы для лучшего усвоения материала, и понимал, что вскружившая ему голову Белинда по возрасту является точно такой же ученицей, а это будет слишком безрассудно, и совесть неустанно об этом твердила задумчивому тренеру.

Когда с тренировками было покончено, Том с величайшим блаженством лег спать сразу с шести часов вечера, поскольку измученный за ночь и день организм не захотел отправиться даже на вечернюю пробежку, а ночью не изменяющий полюбившейся традиции Лауфер набрал заветный номер и принялся откровенно постанывать в трубку, при этом призывно распластавшись на своей большой мягкой постели.

– Черт! – прошипел сонный Каулитц и протер слипшиеся глаза, насильно заставляя их открыться только ради того, чтобы узнать, сколько было времени на этот раз.

Часы, как им и было положено, показывали первый час ночи, а голос в трубке все продолжал напевать о своем райском удовольствии, который довольно натурально передавал соответствующие эмоции.

– Сколько можно-то?! – отчаянно возмущался мужчина, нервно толкнув ногой одеяло, и поднялся на ноги, чтобы отправиться на кухню и промочить пересохшее горло.

– Ооох.. – шумно дыша, лишенный всякого стыда Билл Лауфер ласкал свое тело свободной рукой и продолжал измываться над своим садовником, который снова, невольно возбуждаясь от происходящего, перебирал варианты всех подозреваемых.