37 копеек

Через неделю после начала специально для меня приволокли старое автомобильное кресло, и я вещал, расположившись в нём со всеми удобствами, время от времени прихлёбывая из специально для меня покупаемой из общих денег, заработанных на раках, бутылки "Буратино".

Вот, кстати, и первые плюшки. Посмотрим, как пойдёт дальше.

А к кострищу притащили несколько брёвен, так что теперь слушатели сидели в своеобразном амфитеатре, полукругом, чтобы всем желающим было не только слышно, но и видно. Рассказчика.

Что интересно, по меньшей мере четверть составляли взрослые, в основном те же городские рыбаки, но приходили и наши, деревенские.

Все игры и развлечения были стремительно заброшены, и все играли только в дозорных.

— Всем выйти из тени! Артефакты отключить! Работает ночной дозор!

Это я уже добавил от себя, по аналогии с Работает ОМОН!

Когда в дождливые дни по понятным причинам собираться не удавалось, самые близкие друзья приходили ко мне домой, и интересовались:

— А что было дальше? Ну расскажи.

На что я неизменно отвечал:

— Не знаю. Надо сходить к Быку.

И все понимающе переглядывались и кивали друг другу.

Мои дневные визиты в Быку стали своего рода ритуалом, достопримечательностью. Каждый раз, когда в сопровождении целой толпы поклонников, я залезал на камень, все терпеливо ждали, не произнося ни слова.

И только потом нетерпеливо спрашивали:

— Ну что, продолжение сегодня будет?

— Будет, знаю, что было дальше.

И предвкушение на лицах…

Кстати, процесс добычи и продажи раков я оптимизировал.

Первым делом поднял цены — или три копейки штука, или полтора рубля ведро.

Внутренне хихикал, вспоминая:

— Я вчера видел раков по пять рублей. Но больших… то есть те были вчера по пять и очень большие, а эти и маленькие, и сегодня, и по три.

А нефиг демпингом заниматься!

Остальные компании, промышлявшие тем же, влились в нашу, ставшую самой многочисленной и авторитетной, так что любители полакомиться нежным мясом выбора не имели.

Поворчали, конечно, но платили — а у нас появились дополнительные доходы, так что тир, халва, ириски, "подушечки" и "Буратино" стали доступными для всех.

А вы говорите, рынок…

Кличка моя, кстати, изменилась.

Теперь все и за глаза, и в глаза называли меня Сказочник. Иногда — Меченый Сказочник.

И авторитет мой поднялся на запредельную высоту — я стал даже кем-то вроде арбитра, к которому обращались за разрешением самых сложных вопросов, естественно, в нашей среде.

Появилось даже что-то вроде мема, или последнего довода — а давайте спросим у Сказочника!

И никто никогда не выражал недовольства решением — это же сам Сказочник сказал!

Единственным человеком, кому всё происходящее активно (и это ещё мягко сказано) не нравилось, была моя мать.

Несколько раз она пыталась поговорить со мной, но так и не решилась. Уж не знаю, хотя и догадываюсь, что она думала, но запирать дома не стала. Более того, пару раз даже пришла на берег, послушать меня.

Молча сидела, и уходила, не сказав ни слова.

Понятно, что ей было несладко — что с сыном происходит? — но ни успокоить её, ни объяснить хоть что-нибудь я не мог.

Да и как это сделать — мама, я вернулся из XXI века? Попробуйте, а я на вас полюбуюсь.

Возможно, поэтому наш переезд в райцентр состоялся уже в 68-м, ранней весной, в первых числах марта. На год раньше, чем я помню.

Мотивы понятны — сменить обстановку, забыть, уехать от этого проклятого Быка.

М-да…

Как и в прошлый раз, предстояло выбрать, где поселиться — в комнате коммуналки, ещё с двумя семьями-соседями, с обещанной перспективой быстрого, чуть ли не через месяцы, расселения, или в однушке, на втором этаже двухэтажного дома, но уже надолго, на годы и годы.

В прошлый раз выбор — коммуналка — оказался неудачным, отдельного жилья мы так и не получили, так и переехав незадолго до окончания школы в Ростов. Не на Дону, а Великий. Да и соседи попались, не дай Бог никому.

И хотя сейчас выбирать приходилось другое жильё, но предложенная квартира была в соседнем по отношению к предыдущему доме, а комната так вообще там же, где и раньше, только на этаж выше, не на третьем, а на четвёртом.

Вот тут и пригодилась моя сломанная лодыжка. Нет, никаких проблем я с ней не испытывал… но мне было так трудно подниматься на четвертый этаж, с мукой на лице подволакивая ногу и буквально вися на перилах, что мать ожидаемо выбрала однушку.

Да, некрасиво, но я-то знал, что так будет правильно.

Живём!

Почти квадратная комната, метров чуть ли не двадцать, высокие потолки… небольшой, но уютный, вдобавок застеклённый прежними жильцами балкончик, мне до школы пять минут неторопливой ходьбы, матери до больницы, куда её приняли на работу, чуть побольше. Что ещё надо?

Правда, отопление оказалось печное — круглая железная печь в комнате, и дровяная же плита на кухне. И ванны тоже не было, вообще то есть. Только холодная вода, ну, и канализация.

Но всё это мелочи, тем более, что таких домов в городе было большинство.