37-й пост

Мы проехали метров триста и увидели Джафарова и его солдат, они стояли вдоль дороги и махали руками.

Весь состав опять на броне. Джафаров посмеивается над Коцюбинским.

— Ты у нас как талисман…

— Это почему же?

— Ты и раньше был не подарок, поэтому духи при виде твоей рожи всегда палили от страха не туда куда надо, а сейчас будут просто разбегаться…

— Иди ты в…

— Ну нельзя же так, Коцюба, здесь же женщины.

Коцюбинский сплевывает и со злостью отворачивается.

— Ребята, присматривайте за дорогой, — просит лейтенант Петров, — не отвлекайтесь, мы еще прошли не все испытания.

Наступила тишина. Через минут десять Петров обращается ко мне.

— Как ты думаешь, что сейчас делает Максуд?

— Если жив, то по радио ведет переговоры с полевыми командирами, что впереди нас.

— Думаешь нас все же поджидают?

— Я здесь воюю давно и думаю, что сейчас надо ждать не прямого нападения, а мелких пакостей. Разгром колонны Максуда уже известен по всей округе, поэтому в лоб не полезут…

— Значит, жди мин и камнепадов…

— Еще забыл про снайперов…

Ковалева поежилась, теперь мы до рези в глазах смотрим на дорогу и горы.

Через два часа попадается село, на его окраине, трое вооруженных бородачей, стоят рядом с нашим разведчиком на дороге и машут руками. Бронетранспортер с чиханием останавливается рядом с ними.

— Бекет, среди вас есть Бекет? — коряво спрашивает один из афганцев.

— Я старший лейтенант Бекетов.

— Бекет, мы предлагаем мир. Я командир отряда контролирующего семьдесят километров дороги. Ты не трогаешь нас, мы тебя спокойно пропускаем.

— Я согласен.

— Тогда прощай, Бекет, пусть тебя убьют другие…

— Прощайте, чтобы вы без меня сдохли…

Мы любезно раскланиваемся. В их глазах ненависть и ярость. БТР медленно разгоняется.

— Интересно, выдержат они договор или нет, — спрашивает врачиха.

— Посмотри налево и направо, здесь громадное село, почти город. Мы могли бы его смести его с лица земли…

— Чем, — отзывается Петров, — у танка ни одного снаряда, гранат мало…

— Но они то не знают…

— В этом наше спасение.

Колонна тянется по центральной улице. Похоже для афганцев война закончилась. Спокойно ходят люди, чуть ли не под колесами бегают дети, кое-кто даже машет нам рукой.

Проскочили этот городок и на сухих однообразных плато стали попадаться сельскохозяйственные поля с маисом и кукурузой… и мелкие деревеньки.

— Скоро ночь, где мы приткнемся? — спрашивает Петров.

— Надо использовать благоприятную обстановку. Проскочить эту нейтральную территорию и ночью прихватить еще километров двести, если конечно удастся…

Утром всегда ослаблено внимание. До наших, по моим подсчетам, километров двадцать. Только что рассвет вступил в свои права и мы поеживаясь от холода, въезжаем на последнюю каракулю горных дорог.

— Тормози, — орет Павлов, — тормози.

— Стоп, — кричу я в лорингафон, дублируя его команду.

Грохот взрыва обрушивается на машину. Меня скидывает на крупный гравий и сверху чье то тело плюхается на спину. Опять оглох, в голове звон, с трудом пытаюсь подняться и отталкиваю мягкое тело человека. Да это же врачиха.

— Галя, ты как?

Она поднимает голову и открывает рот. Губы шевелятся, но я ее не слышу.

— Чего ты говоришь? Я ничего не слышу.

Меня хватают за плечи чьи то руки. Я оглядываюсь. Это лейтенант Петров, он оттаскивает меня в сторону. Постепенно звон исчезает и до меня доносятся звуки.

— Лейтенант, ты как?

— Чего то с моей головой. Лучше посмотри Королеву.

Петров уже трясет врачиху.

— Вы способны встать?

— Я ничего…, я могу…? - стонет она.

— Там надо посмотреть людей.

Пытаюсь встать и закололо так, словно в голову впились тысячи гвоздей. Подъехал еще один бронетранспортер, с него попрыгали солдаты. Меня поддерживает Костров.

— Старлей, ты в порядке?

— Что с машиной?

— Наехали на мину.

Я стараюсь сосредоточится на дорогу впереди машины. Постепенно резкость восстанавливается и видна небольшая воронка у истерзанного колеса БТР.

— Как же разведчик прошел?

— Черт его знает, точно между минами колеса прошли.

— У нас много пострадало?

— Почти все. Погиб шофер, в тяжелом состоянии радист и раненые на мешках внутри машины.

— А как врачиха?

— Блюет. Вон там за камнем.

Теперь виден, торчащий из-за камня, вздрагивающий зад Ковалевой. Я пытаюсь распрямится и опять боль, но она уже током прошла по телу.

— Пошли людей расчистить дорогу.

— Хорошо. Стоять можешь?

— Могу.

Костров побежал к приближающимся машинам. Теперь я могу медленно оглядеться. На краю дороги лежит Коцюбинский, рядом с ним сидит прислонившись на камни Джафаров и тупо смотрит на дорогу. Недалеко, уже кто то в одеяло, завернул тело водителя. Остальные пострадавшие лежат на другой стороне дороги.

Два солдата осторожно осматривают дорогу и через пол часа докладывают, что все в порядке, дорога очищена. Нам приходится бросить уже негодный бронетранспортер и укороченная колонна опять тронулась в путь. На этот раз я сижу на втором бронетранспортере, а в первом разведывательном, едет за старшего Костров. У нас на броне людей, как селедок в бочке, кроме старого состава, здесь все прежние знакомые, Джафаров, Коцюбинский, Королева. Лейтенант Петров поехал вместе с Костровым.