365-й час по Гринвичу

Её открыл худенький молодой человек, на вид лет 20-ти, с влажными, взъерошенными волосами, одетый в тёмно-синий костюм и белую рубашку.

– Тебе чего надо? – спросил он Алекса, стоявшего на пороге.

– Я услышал снаружи, как вы исполняли эту композицию. Вполне достойно. Особенно для того, кто видит пианино первый раз в жизни.

Позвольте…

Алекс потеснил хозяина квартиры, бесцеремонно вошёл в комнату и сел за музыкальный инструмент. Он размял пальцы и нажал на клавиши, засмеявшись в этот момент от счастья.

Хозяин квартиры, окончивший музыкальное училище с отличием, приготовился вышвырнуть незваного гостя за порог. Но когда прозвучали первые ноты, его тело застыло, а рот широко открылся. Он повернулся к ошарашенным товарищам и увидел, что они не могли произнести ни звука. Ибо чем дольше играл Алекс, тем больше стыда появлялось на лицах его первых слушателей. А один из них, от удивления, выпустил из рук пивную банку, и она с грохотом упала на пол.

Сам же творец наслаждался своим произведением. Он словно бы вернулся в ускользнувшее когда-то из его рук мирное детство: на родную улицу, где ему были известны каждая тропинка, каждый кустик, каждое деревце…

«И раскрывается над городом недовольная туча. И улыбается над домами радостное солнце». – рассмеялся Алекс и поцеловал от восторга пианино, не переставая на нём играть.

Пианист ткал музыкальное полотно, невидимое для обычных людей. Оно ложилось мягким, тёплым покрывалом на своих слушателей, закрывая их от сокрытых в груди переживаний, душевных печалей и невыплаканных слёз… И вот, глаза земного творца стали влажными.

«Должно быть, такая музыка звучит в Раю…» – подумал один из слушающих, чьё лицо тут же скорчилось от унижения и разбитой гордости.

«Сперва Ля минор… – прошептал творец, но его потаённые слова были всеми услышаны сквозь музыку. – Подбавить напряжения… Теперь же диссонанс!»

В следующее мгновение мелодия резко оборвалась, наполнившись до краёв, одновременно, глубокой тоской и великим счастьем. Длинное арпеджио встало под чёрно-красные знамёна, поведя остальные ноты в бой. Закричало стадо озверелых хроматических звуков, ворвавшихся в битву, с синкопами наперевес в виде окровавленных топоров.

Алекс сорвал плоды своих трудов и впился в них зубами – Си мажор… Родной город охватил пожар: горели деревья, пылали здания, сгорали люди, исчезая из разорванной детской памяти.

Звуки рассыпались, подобно перезрелым ягодам винограда. Счастье разбилось вдребезги и незримые осколки разрезали пальцы, а за одно и всё пространство вокруг…

«Слушайте меня и поймите мои чувства! – сорвался пианист, скользя по клавишам правой рукой и касаясь их левой. – Срубить бы эту жизнь и бросить в пылающий огонь!»

Один из музыкантов, рыжеволосый, голубоглазый и небольшого роста молодой человек истерично-глупо рассмеялся. Все его годы обучения в музыкальном училище являли собой жалкую посредственность по сравнению с тем, что он сейчас слышал. «Это невозможно!.. Так играть нельзя!.. Это должно быть запрещено!..» – терзался он.

В отчаянии молодой человек схватился за голову и вырвал из неё клочок волос. Его истошные крики от боли и разочарования бросились в объятия музыки, смешались с ней и стали одним целым с громадным музыкальным полотном, нависшим над всеми в этой комнате.

В доме повис плотный туман, именуемый завистью. Он обвился полупрозрачной лентой вокруг самого гордого из присутствующих, именующего себя гением, и пронзил его сердце острым шипом.

Музыкант-неудачник, темноволосый молодой человек с коротко подстриженными усиками, отошёл в сторону, открыл окно и бросился с седьмого этажа вниз… Но никто не заметил его исчезновения, поскольку завораживающая игра на пианино захватила всё внимание присутствующих в этом доме людей.

«Настало время финала…» – пронзительно пропело пианино.

«Да, пора…» – согласился пианист.

На пике игры он резко отдёрнул руки от клавиш и из ниоткуда появилась тишина, вонзив острый меч музыке в горячее сердце, заглушая её последние вздохи своим беззвучным дыханием.

Пианист закончил играть, но аплодисментов не было. В этот момент на него смотрело двенадцать завистливых глаз, понимающих, что они никогда не смогут сравниться с настоящим талантом: ни в этой жизни, ни в следующей.

Не выдержав напряжения, витающего в воздухе, один из молодых музыкантов закрыл глаза руками и попытался скрыть давившие его слёзы, а, спустя ещё пару секунд, послышались его тихие всхлипы…

В следующее мгновение Алекс повернулся ко всем и, улыбнувшись, произнёс:

– Alles Gute kommt von oben…1

ЦЕНТР УНИЧТОЖЕНИЯ ЛИШНИХ ЛЮДЕЙ

Этот рассказ я посвящаю своей первой учительнице Широбоковой Елене Александровне, которая преподавала в 460-й школе города Москвы.