33

Приближались новогодние каникулы. В эти дни особенно не хочется сидеть на уроках. За окном валит пушистый снег, на стекле замысловатые морозные узоры, во всем посёлке пахнет приближающимся праздником. Сельмаги принарядились в блестящую мишуру, с потолка свисают самодельные снежинки на ниточках.

– Хлеба мне, полбатона и кефир, да, соль ещё, – говорю я толстой продавщице.

– Как мамка твоя поживает, Алексей? – интересуется она.

– Ничего вроде, тёть Тонь, потихонечку.

– Ну и хорошо. Ёлку срубили?

– Нет, завтра с отцом собирались, – говорю и складываю в пакет продукты.

Проснулся среди ночи от того, что знобило. Сунул подмышку градусник. Ртутная стрелка остановилась на отметке 38. Немного болел живот и тошнило. В этот день я в школу не пошёл, но к вечеру состояние ухудшилось. Ночью живот разболелся, хоть плачь. Мать вызвала скорую. Санитары с подозрением на аппендицит отвезли меня в областную больницу. Аппендикс удалили. В палате, кроме меня, лежали ещё трое – какой-то пиздюк, мужик лет сорока и парняга примерно моего возраста. Я быстро шёл на поправку. Соседа по койке звали Руслан, он был на три года старше меня, жил в городе с мамой и учился в универе.

– Русь, ты, правда, хочешь быть танцором?

– Не танцором, а хореографом.

– Думаешь, это нормальная работа для мужика? У нас бы в школе тебя зачморили…

– Лёх, в каком веке живём! У вас там, в деревне, совсем тёмные все! – он скривил рот в презрительной ухмылке и поправил длинную чёлку, упавшую на глаза. – Моя мама – хореограф. Я с детства ходил на репетиции, мне это было интересно. А ты куда поступать будешь?

– Не знаю. Не думал пока, но точно не на танцора… Есть у нас уже один танцор, – и я хмыкнул, вспомнив про Стаса.

В больнице было хорошо, кормили вкусно. Правда, мать ко мне приезжала не каждый день – далеко мотаться, а друзей у меня не было. Я очень завидовал, когда к Руслану приходили одногруппники, всё больше девки. И не такие, как у нас в классе, а красивые, в обтягивающих упругие зады джинсах и кофточках, в разрезе которых виднелись спелые их сиськи. Они приносили ему мандарины, сок, шоколадки, подолгу сидели в нашей палате и весело о чём-то с ним болтали. Когда они уходили, мы с Русей резались в козла, он рассказывал о своей весёлой студенческой жизни. Я ему завидовал. Выписали нас в один день. Мы обменялись телефонами. Он в окружении девиц с курса направился к остановке, я сел в наш раздолбанный УАЗик и поехал домой.

Тридцатого декабря он мне позвонил.

– Алло, Лёх, привет, ты где Новый год отмечаешь?

– Дома… ну может потом с пацанами в гости к кому забуримся.

– А у меня туса будет весёлая. Приходи, если хочешь.

– Ну… я это… подумаю… позвоню.

– Давай, только долго не думай, пятихатку с собой захвати, если не передумаешь ехать. Адрес эсэмэской скину, окей?

– Ага.

– Ну пока.

Тридцать первого декабря я ехал на такси к Руслану.

– Не стесняйся, проходи, будь как дома, – гостеприимный Руся вручил мне бокал шампанского, который я осушил в два глотка.

Играла музыка, девчонки, сбившись в кучку, о чём-то хихикали. Кроме меня и Руслана, было ещё два парня, имен которых я не запомнил. До боя курантов я уже так нахлобучился, что вообще ничего не понимал. Потом мы стали танцевать. Комната кружилась, и всё плыло. Я чувствовал через кофту упругие сиськи девчонки, которая прижималась ко мне в танце. Дальше в моей памяти всплывают отдельные картинки, как кадры из кинофильма. Вот мы на диване с девицей, она так глубоко запихивает мне в рот свой язык, что мне с трудом удаётся не блевануть, потом на кухне по кругу передают какую-то бутылку с торчащей из неё соломинкой для коктейля, я затягиваюсь, кашляю, смеюсь, чувствую, как тело становится легким, будто пёрышко, ещё пара тяжек, и я вылечу в форточку, от этих мыслей меня разбирает дикий смех, и я, повалившись на пол, смеюсь так, что начинаю икать. Потом… наверное, я вырубился.

Мне снится сон, в котором девушка, с которой мы целовались взасос на диване, голая, она ложится на меня, трётся. У меня встаёт. Она целует меня в живот, потом ниже, наконец, начинает сосать. Я мычу от удовольствия. Чувствую, как подступает, и кидаю палку. Кайф! Я пытаюсь открыть глаза. Мне с трудом удаётся это сделать.

– Руслан?! – как ужаленный, я подскакиваю на кровати.

Он пьяно смотрит на меня, улыбаясь, губы его блестят. Он вытирает их тыльной стороной руки.

– Не кани, – опережает мой вопрос Руслан. – Будем считать, что ничего не было. Я никому не скажу.

Меня начинает колбасить. Осознание произошедшего пробирается в мой пьяный мозг. Но даже пьяный, он не может принять случившееся. «Я пидор, пидор, пидор, теперь я пидор, пидор, пидор», – эта мысль долбит меня по башке.