314 Преступлений

Также, в интернете появилось много людей, которые следят за нашими действиями, по сей день и комментируют их. Уже стало известно всем про побег и про украденную машину. Наверное, её уже достают со дна озера.

Чем больше я читал об этом всем, тем меньше мне хотелось об этом думать. Я спас Рейна в первую очередь, потому что мне самому было страшно. Потому что я не имел ни малейшего представления о том, что мне делать. И более того, был уверен, что у меня ничего не выйдет, и нас поймают.

Мы так просидели до вечера. В углу комнаты стоял камин. Я нашёл все ненужные доски, что были в подвале и, расколов их топором, начал топить помещение. Большой свет выключил, оставив только маленький, потому что в камине стояло огнеупорное стекло, и он хорошенько освещал все вокруг. Так же из найденных досок я сколотил себе небольшую кровать. Благо, матрац тоже нашелся. Не хватало второго одеяла, но была простынь. Я посчитал, что мне этого хватит, и сказал Рейну, чтобы он спал под одеялом на кровати. Наверное, меня давило чувство вины. Но где-то в глубине себя я пытался поспорить с этим. Ведь он сам это выбрал, я его не заставлял. Но он, кажется, и не слышал меня. За несколько часов мой друг не сдвинулся с места. Я смог его отвлечь спустя час, и он отреагировал взмахом руки. Значит, не спал. И, в конце концов, Рейн заговорил.

– Прости, Картер.

– За что? – Спросил я.

– Я не смогу нормально жить, осознавая, что причинил столько неудобства другим.

– Разве тебе не плевать на чувства людей? – Удивился я, потому что прежде слышал от него такие заявления.

– Слушай, – Рейн встал и лег на диван. – У нас есть всего два варианта. Либо мы сдаёмся полиции. Либо на всю жизнь остаемся в бегах. И если мы даже выберем второй вариант, комфортной и приятной наша жизнь уже не будет. Поэтому оба варианта не приятные, но первый будет проще.

– Мы находимся в Вашингтоне. – Слегка вскрикнул я. – В этом штате действует смертная казнь. Нас просто убьют. И да, этот вариант конечно легче, но не думаю, что он устраивает тебя больше, чем второй.

– Я не смогу работать, Картер. Жизнь потеряет интерес, нечего делать. Нечем занять мозги. Нет загадок.  И толку от такой жизни? Предлагаешь нам решать кроссворды?

– У меня есть одна идея. Я тебе показал ещё не все, что у меня есть. – Я залез во внутренний карман рубашки и достал блокнот. – Я предполагал такой разговор и потому решил рассказать об этом блокноте позже. – Когда мы были с тобой в состоянии аффекта, я записывал сюда подробности некоторых преступлений. Очень короткие и незначительные. Но от того ведь интереснее.

– Что значит «интереснее»? К нам ведь вернётся память?

– Память утрачена, скорее всего, безвозвратно. Нейроны нашего мозга за последние несколько месяцев атрофированы. Или и вовсе уничтожены. А интерес вот в чем. Я предлагаю попробовать раскрыть собственные преступления. Подумай сам.  Если нам в любом случае грозит смертная казнь, почему не попробовать насладиться приключениями. В которых, между прочим, тебе придётся неплохо напрягать свои мозги, а мне будет просто весело и тепло на душе от того, что я сижу на диване, а не на электрическом стуле.

– Дай гляну – Рейн протянул руку, чтобы я дал ему блокнот. Но я отрицательно махнул головой.

– Не-а. Я не могу оценить, насколько могут быть полезны подсказки в этом блокноте. Да-да, тут в основном имена людей и названия. Видимо, некоторым преступлениям я давал названия.

– У нас могут уйти годы на эти расследования.

– Отлично! – Крикнул я и взял себе еще банку пива. – Значит, будем идти по своим следам, пока нас не схватит Интерпол.

– Или пока не найдётся кто-нибудь, кто захочет отомстить за наши выходки.

– Без разницы. Я же по твоим глазам вижу. Ты не хочешь идти на эшафот, пока мы не разберёмся с тем, что натворили.

Рейн не ответил.  Вместо этого он снова стал о чем-то думать. А я тем временем думал об идее, которую ему предложил. Эта идея дала мне новый смысл жизни. Ну, или точнее, я хотел, чтобы он появился. Не скажу, что он и до этого был, однако отказываться даже от плохой жизни я не был готов. Но я боюсь, что мы и вправду в скором времени будем схвачены, ведь, по сути, нас ищет вся страна. И наверняка я не успею до конца насладиться свободой. Если ее можно так назвать. Думаю, мне всегда будет мало.

Но зато я уверен, что заставил Рейнбола задуматься, и его глаза и вправду немного загорелись. Он понимает, что это для нас выход. И, честно говоря, я не думаю, что он боится смертной казни. Такой, как он, будет бояться, что нас оставили бы в живых, и он не смог бы ничего делать, дабы позабавить себя.

Прошло три часа, а я все еще не мог уснуть. Рейну повезло больше. Может, меня мучала совесть или ещё что-то. Не знаю. В голове было много мыслей о том, насколько я изменил наши жизни. Хотя правильнее будет сказать, что я их разрушил. Или нет. Тяжело сказать, ведь до всего произошедшего, мы едва были счастливы.