30 июня

— Вы хотите сказать, что это умственно неполноценные особи?

— Я хочу сказать, что следует сменить объект наблюдения — Ярара обмахнулась кисточкой хвоста — Ничего более ценного мы от этих двух не услышим.

— Согласен — подумав, согласился командор — Ищи достойные объекты.

— Кого именно?

— На твой выбор.

Рой мошкары взвился ввысь, оставив двор с двумя кумушками. Ярара колдовала с пультом, и изображение то и дело выхватывало из прохожих отдельные лица.

— Ищи парные объекты — напомнил Иахрр — молчальники нас не интересуют.

— А группы?

— А с группой нам пока будет сложно. С парой бы разобраться.

Изображение зафиксировалось на парочке, томно сидящей на скамейке.

— Вот, пожалуйста.

— Эти не пойдут — решительно забраковал командор.

— Почему? — удивилась Ярара.

— Потому что это разнополая пара. Молодые к тому же.

— Ну и что?

— А то, что ничего вразумительного мы от них не услышим.

— Да почему?!

— Я поясню — вмешалась доктор — Наш уважаемый командор хочет сказать, что влюблённость — нечто среднее между сумасшествием и опьянением. Я правильно излагаю?

— Благодарю, Урумма — усмехнулся Иахрр — Трудно было выразить эту мысль более чётко.

Ярара фыркнула, но спорить не стала. Изображение снова поплыло над сонными улицами киевской окраины.

— Может быть, эти?

Две молоденькие хорошенькие гимназистки резво шагали по улице, оживлённо беседуя.

— Хорошо. Веди их спереди.

— Переключить на автомат?

— Можно.

Ярара снова поколдовала с пультом. Теперь рой мошкары летел впереди девиц, как приклеенный, автоматически выдерживая дистанцию.

— …Я тебе говорила — он ничтожество, лгун и бабник… А ты: «Петенька, Петенька…» — на ходу втолковывала подруге одна из девушек, беленькая.

— Я в нём разочаровалась — твёрдо отвечала вторая, с каштановой чёлкой, придав своему хорошенькому личику максимально суровое выражение.

— Но ты с ним целовалась? Целовалась? — продолжала беленькая.

— Ну… было… — неохотно-снисходительно отвечала чёлка.

— Ой, Анька-а-а! — с ужасом и восхищением протянула подружка — Ну ты и ду-у-ура… Я бы не смогла, правда…

— Сможешь, дай срок. Все мы, бабы, такие — тоном сорокалетней прожжённой светской львицы, вконец разочарованной в жизни вообще и в мужчинах особенно, заявила чёлка.

— Ничего не понимаю — сокрушённо подал голос Иахрр — Отдельные слова понимаю, а общий смысл — нет. Кто-нибудь понял хоть что-то?

— Эта, беленькая, сообщает тёмненькой, что тёмненькая дура — подала голос Урумма.

— А тёмненькая?

— А тёмненькая соглашается с оценкой, и добавляет, что все женщины аборигенов страдают умственной неполноценностью.

— Да, я тоже поняла примерно так — встряла Ярара.

— Ох, коллеги, пойду-ка я спать — поднялся Вахуу — Не завидую я вам. Пилотом быть проще.

Изображение колыхнулось, будто на воде, и на экране возник стриженый, быстро удаляющийся затылок — какой-то абориген мужского пола прошёл прямо сквозь рой телезондов. Он обогнул девиц, отчего-то вдруг развеселившихся, и удалился прочь.

Командор, задумчиво свивавший кольцами хвост, тряхнул гривой, стриганул ушами.

— Так. Ярара, посади рой куда-нибудь на крышу, на солнцепёк. Конец сеанса. Думать будем.

— Зафиксировать на случай дождя? А то смоет…

— Обязательно.

* * *

— Что-то ты охладел к своей астрономии, Боренька. Сам разлюбил, или она тебя?

Тётушка гладила бельё, поочерёдно меняя утюги, гревшиеся в печи. Вообще-то она была довольна таким течением событий, и подтрунивала над любимым племянником только в силу весёлого и ироничного характера.

— У астрономии нынче критические дни, тёть Кать, как у любой дамы — с улыбкой отвечал Борис. Тётушка фыркнула, блестя глазами, рассмеялась. Борис невольно залюбовался тётушкой. Она была ещё вполне ничего, тётя Катя, и характер — чистое золото, вот только в жизни не повезло ей…

Борис занимался поливкой огорода. Вообще-то он готов был помогать тётушке и в других огородных работах, но тётя доверяла ему лишь самые элементарные — копание земли и полив, да и то под надзором, осуществляемым через открытое окно. Тётя Катя вполне резонно полагала, что огород — это вам не астрономия, тут Борис вполне мог нанести ощутимый ущерб.

— Ничего, Боря, на свете ещё полно девушек, кроме твоей астрономии. Познакомить тебя? Вон у Кметьевых Леночка…

— Ну не надо, тёть Кать, не начинай опять. Я в этом деле сам как-нибудь.

— Сам… Возможно, и сам… Подхватишь кого-нибудь ещё похлеще астрономии…

Теперь засмеялся Борис. Он уже закончил полив, и теперь черпал воду из колодца, наливая её в примечательно древнюю, здоровенную сорокаведёрную глиняную корчагу, неглубоко врытую в землю. Корчага эта осталась ещё от прежних хозяев. Вода в ней быстро нагревалась на солнце, порой так, что даже приходилось разбавлять её из колодца.

Наполнив наконец реликтовую посудину, Борис с удовольствием умылся до пояса холодной водой, натянул рубашку.

— Пойду прогуляюсь, тёть Кать. Или на пруд сходить? Карасей Мурёне добуду…

Кошка коротко мяукнула, явно одобряя ход мыслей молодого человека.

— Карасей ловить будешь на старости лет — резонно возразила тётя Катя.

— Тогда решено — Борис встал — Пойду прошвырнусь по дер штрассе.

— Прошвырнись, прошвырнись.