— Ни за что!! Чтобы, хоть раз, порог переступила!
— Переступишь. И не раз… Давай ка лучше, про «Тачанку» споём?
Не перенеся столь жуткого унижения, Людок пулей выскочил из хаты… Да
и хрен с ней! Прибежит еще, как миленькая, и прощенья просить будет!
«Ёжик» то психологию бабью знает!..
А спустя пару дней, в халупу на Затерянной, пожаловала безумствующая
Натали. Со странным предложением… Уж чего чего, но такого сума
сбродства, с подлостью, дон хуан совсем не ожидал!.. Ну, и сучка! Сечь бы
410
надо розгами, да посильней! Чтоб не повадно было!.. Однако суть дела
сводилась к следующему.
Короче, после глупейшей болтовни, два сослуживца, слегка, погрехо
водили в постели. Спустя минут пятнадцать, один из них, что был дирек
тор, невинно эдак, начал рассуждать о наших отношениях:
— Я долго думала(?!), как много значишь для меня!.. Представь, —
колхозник надоел до смерти! Устала, — сил нет!.. И потом, встречаемся, будто бы преступники! Надо что то бы менять. Не находишь?
— Менять что, к примеру?
— Ну… сам ведь знаешь!
— Убей, врубиться не могу!
— Может, того… сойдёмся, а?
— А как же Коля? Ребёнок, наконец?
— Дак уйду от мужа! На фиг, болван сдался!
— Ну, а что, ежели не соглашусь? Тогда тоже Колю бросишь?
— …
— Че молчишь то?.. А а, одна не хочешь оставаться!
— Плохо будет. Проблемы материальные, и всё такое…
«Ёжик» разъярился.
— Значит, ни хрена не любишь!!
— Но почему? Люблю…
— Ой ли?.. Мало верится!
— Вполне серьёзно!
— Ну, дак кидай тогда родного муженька!
— А ты то женишься?
— Ха! И рыбку съесть, и в ванну сесть? Так, что ли, марамойка драная?!
— Не смей меня так называть! — разнервничалась Натали.
— Знаешь, иди к отсюда, по добру да по здорову!
— Выходит, гонишь! А за что?!
— За всё хорошее! И чтоб, близко не было!!
Оскорблённая до глубины души, деваха вскочила и стала одеваться. «Фрэнд», молча, сидел на кровати… Потом, резко подошел и влепил Ножкиной
пощечину!
— Нет! — только и шепнул лимпомпосик, широко раскрыв глаза. —
Как посмел?!
И в не себя от потрясения, с плачем, выбежал «навеки» из избы…
...По прошествии недели одинокой злости, к «ёжику», вернулись, наконец, относительно спокойные эмоции. «Что то клопик из Чернушки, блин, 411
не едет. Обещала ведь! Даже ремонт, какой то, хотела сотворить… А, —
скорее, сродственнички не пускают! Да и ладно! Переживу! Баб то море!
Так что, с Ларой, вероятно, дело кончено…».
Кого там! Примчалась ненаглядная, как будто мёдом на Затерянной нама
зано! Шары навыкате, ручонки тремолируют, и дышит, как загнанный
олень! Понятно, — взволновалась, бедная! Пол месяца, однако, не вида
лись!.. Но принарядилась, — надо отдать должное, — и аж подкрасилась.
Ясненько, что хочет нравиться. Более того, — иметь успех!.. Да только
что из этого? Изменщик «солнышко» давно уж охладел…
— Здравствуй, миленький! — котик, судорожно, кинулся на грудь. —
Такое чувство, словно вечность целая прошла! Ну, поцелуй меня! Пожа
луйста!
— Да ради Бога! — я, как вампир, припал к девичьей шейке, испытывая
отвращение.
— О, всё бы отдала, чтоб никогда не расставаться!
— Скучала, значит?
— Еще бы! Мало сказано! Чуть не подохла в той квартире!
— Миленькому, тоже ведь, не сладко было…
— Ой, родненький! Заждался, верно, свою звёздочку!
— Чуть руки на себя не наложил! Страдал безмерно!
— Не ври уж… Но знаю, что всерьёз переживал!
— Как догадалась то?
— Интуиция, зайчонок! Сердце подсказало! Вот!
— Пожалуйста, не называй зайчонком!
— Но почему же? — Лариса удивилась.
— Ну… ёжику не очень нравится!
— Что, кто то еще так называл? Я не ошиблась, а?
— Любовница, конечно! — «оскорбился» «фрэнд». — Ты же, об этом
думаешь!
— Нисколько даже! Больно надо!
— Ну, и зли тогда!.. Лучше скажи, — че задержалась то в Чернушке?
— Да, знаешь ведь, родня не отпускала! Уши прожужжали, чтоб не
связывалась с золотцем.
— И что?.. Видать, согласна с ними в чем то, верно?
— Ха! Плевать хотела! Котик сам с усам! Слава Господу, не девочка уже!
— Отрицать сей скорбный факт, было бы кощунственно!
— Ах, да оставь свои наскучившие шутки! — Лара горько рассмея
лась. — Не парь мозги… Ведь все, кому не лень, только и кусают!
412
— Загрызли, затравили бедненькую!
— Представь себе!.. Порою, плачу, не переставая… Ну, почему так: одни
бабы счастливы, другие — нет! Где ж справедливость?! — клопик зарыдал.
Пришлось обнять чувиху, изображая сострадание.
— Не нервничай… Не нужно убиваться! Ведь, мы с тобою снова вместе…
Правда?
— Любимый! Солнце! Не отдам!.. Слышите вы, гады, — своёго не отдам!!
И два безумца бросились к кровати…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Долго долго, верные «друзья» лежали на постели, соприжавшись ласково
друг к дружке. Наконец, несчастная заговорила:
— Какая сложная, однако, штука жизнь!
— Ну, а че думала, в сказку, что ль попала?
— Любовь на расстоянии, — что может быть ужасней!
— Дак, всё таки, намерена переезжать то? Ремонт же, вроде, хотели
даже в хате делать!
— Я для того, и примчалась, милый! Давай, с завтрашнего дня начнём!
— Ну, давай завтра! Обои, от ремонта в доме родоков, остались. И
краска, для рам и пола есть.
— А потолок листами белыми оклеим! Так здорово! Ха ха ха! — раз