2г0в2н0

В храм вошёл солдатик в синей форме, с нашитым на левом плече шевроном с флагом и гербом Российской Федерации. Он перекрестился, поклонился в пол, подошёл к аналою, приложился к иконам. Батюшка благословил меня и Егора звонить в колокола. Мы поднялись на колокольню, заткнули уши салфетками и принялись звонить. Егор бил языком от большого колокола, как дубиной в подвешенный пустой кислородный баллон, а я звонил в новые колокола, подаренные паломниками. Я уж не знаю, как у нас с Егором получалось, но я старался изо всех сил, чтобы перезвон хоть немного ритмичным и мелодичным был. Управиться с пятью колоколами не так-то и просто. Прихожане высыпали на улицу, слушали и смотрели на нас. Звонили мы долго, минут двадцать. Затем все зашли обратно в храм, а я остался на колокольне с Егором. Он мне рассказал, что колокола, в которые я звонил, привезли из России, из города Тутуева, где находится колокольный завод Николая Шувалова. Егор рассказал мне, как надо перевесить колокола, чтобы было удобнее звонить, а я слушал его и свой живот, в котором громко, что-то перетекало и рычало, хотя, что уж там – «Что-то» – понятно ведь, что…

Под конец службы прихожане, солдатик, я, Юля, Петро и Егор столпились в углу храма для исповеди.

– Смотри. – Показал мне пальцем Егор на Петро и мужчину возле него. – Пётр и Павел.

– Да, ты, что? – Я постарался удивиться.

– Да, наши Пётр и Павел. Сегодня их именины.

После исповеди батюшка вынес потир, солдатик перекрестился, встал на колени и поклонился, после чего причастился. Мы пропустили вперёд Петро, после причастия поздравили его с именинами – спели хором «Долгие лета», батюшка подарил ему икону со святым апостолом Петром. Потом так же поздравили Павла.

– А вы знаете. – обратился ко всем нам батюшка. – К нам в храм приезжает Николай. Он служит здесь, в Туркестанском краю, и говорит, что ему полюбился наш храм.

Батюшка поднял иконку с Николаем угодником и запел «Долгие лета» мы все хором подхватили. Батюшка подарил икону солдатику. Мы причастились, попрощались со всеми и отправились на дачу в своё заточение, коротать дни пока ситуацией владеет вирус. Добрались на попутке, доехали до грунтовой дороги, которая вела в горы на дачу, ноги не хотели идти туда, жизнь там была словно проклятие. Мы спустились к озеру, сели на песок у воды, скрутили из газеты козьи ножки, забили махорку. Мы сидели и курили молча, разглядывая горы на противоположном берегу, не знаю о чём думала Юля, но думаю о том же, о чём и я, что где-то, несмотря на всеобщий карантин, жизнь продолжается, но мы обречены сидеть на берегу озера, окружённые горами, и выхода нет.

После перекура и нелёгких размышлений мы отправились по размытой дороге вверх, через пустырь, покрытый валунами и кустами эфедры на дачу, где нас ждало вино, бродя в бутылях и раздувая перчатки, натянутые на них. В огороде подрастала рассада, а груши и яблоки в саду спели, Сергей всё так же торговал анашой и воровал всё, что мог украсть. Отчаяние разъедало душу, щемило сердце, хотелось плакать, всё время хотелось лить слёзы, но они высохли под горным солнцем, под ветром, от этого мой плач был просто гримасой без слёз. Такие лица можно увидеть на фотокарточках горников, полярников и молодых ребят на войне.

Заражение

Жизнь шла своим чередом: вино, огород, сбор ягод, пока одним утром меня не стал преследовать запах ацетона, а потом и вовсе пропало обоняние и вкус еды, хотя и к жизни тоже. Я надеялся, что переболею в лёгкой форме, постоянно мерил температуру, она то поднималась, то падала, через несколько дней после меня, симптомы появились и у Юли. Мы продолжали так же шевелиться, поливать огород, собирать ягоды и цедить вино, я не чувствовал ни вкуса, ни запаха, делал его на глаз. Слабость и одышка были такими сильными, что я даже в туалет через весь сад ходил с трудом и останавливался отдышаться по пути, опираясь на ствол яблони. Потом я перестал спать, мне снились кошмары, отвратительные вещи, о которых я даже подумать не мог, мозги плавились, писать совсем не получалось, я начинал предложение, а закончить его не мог, терял мысль. Да ещё и ко всему прочему сломался телефон, просто отключился и больше не включился, благо у нас всегда с собой на такой случай старенький смартфон. Экран у него маленький, но читать книги всё же можно. Читал я тогда книгу Синклера Льюиса «Главная улица», это история молодой девушки, которая приезжает в американскую провинцию из большого города Минеаполиса, кажется, и переполняемая энтузиазмом, хочет привнести в деревушку городского блеска, но местные жители сопротивляются её рвению, в силу своего невежества и мещанства. Я отчасти находил себя в главной героине, живя на даче, оторванным от цивилизации. А спустя пару дней, представляете, вышел из строя Юлин телефон, теперь у нас для связи был только один, запасной, старый аппарат, он, конечно, нас ни разу не подводил, но оказавшись запертыми под горами в полной изоляции от общества, нам нужна была надёжная сотовая связь.