2ce97dac28be4fd1a64df4e96f50edb5

— А я согласен, — вставил третий.

И в этот момент Леран коснулся меня внизу. Осторожным движением он раздвинул мягкие лепестки, растирая их между пальцами. И тут же приник к сердцевине.

Я до боли закусила губы, чтобы не застонать.

— Мы отвечаем перед нашими парнями. Они доверили нам свои жизни. И что мы дадим им взамен? — продолжал третий.

Леран коснулся языком набухшего от желания холмика, и я дернулась на столе, зажмуриваясь от удовольствия. Горячая волна прилила к бедрам, вызывая в моем теле обжигающие спазмы восторга.

Трое мужчин удивленно пошевелились, почувствовав вибрацию столешницы. Но не обратили внимания.

— Чтобы сражаться с эриниями, нужны не только маги, травки и лекари. Нужна грамотная позиция, расстановка войск и территория, на которой на нас не сможет напасть другой враг. Например, пауки Тензена.

Леран втянул ртом напряженную горошинку, вдруг скользнув вверх и погрузив внутрь меня язык.

Я громко выдохнула, скрипнув ногтями по столу. Ураганное желание начало застилать разум. Я стала плохо контролировать тело.

Военачальники от странного звука переглянулись, но разговор продолжили.

— Еще это его новое оружие, — говорил второй. — Он говорит, чтобы войны не брали с собой бомбы против эриний. Мол, они занимают слишком много места. А вместо этого предложил собственные мечи, которые тяжелее в полтора раза! Где это видано? На эриний без бомб! Это верная смерть!

— Но, пока наши войска не подошли на подмогу, он провел уже несколько боев и освободил три деревни, — возразил самый молодой. — И, говорят, потерь почти не было.

— Понятия не имею, как ему это удалось, — фыркнул средний. — Очевидно, эти деревни почти не охранялись. Но следующая атака — город. Крупный и укрепленный. Разведка доложила, что в нем по крайней мере пять сотен одержимых! А ведь даже из боя с простыми эриниями невозможно выйти без потерь. Чтобы отправить в Эреб хотя бы одного, нужно как минимум трое солдат. Что уж говорить об одержимых. И мне лично очень интересно, как нам помогут его тяжеленные мечи, если ранить эриния невозможно?

— Вероятно, — ответил самый молодой, — эти мечи могут ранить одержимых.

— Эринии, что захватили человеческие тела, занимают не больше трети их основного войска! И ради них менять вооружение?

— Что вы предлагаете? — фыркнул седобородый, обрывая тирраду. — Лайет Дайше — наш прямой командир. По приказу короля.

В этот момент Леран медленно поднялся. Я тихо выдохнула, пытаясь унять бешено стучащее сердце. Ну, может теперь он остановится и выскажет все этим наглецам.

Но вместо этого, мужчина приспустил штаны и прижался гладкой округлостью своей набухшей плоти к моему естеству. Дерзко провел по влажному телу, и остановился напротив пульсирующего желанием входа.

Сердце бешено застучало от предвкушения. Жар опалил щеки, разлился в груди и по позвоночнику спустился к бедрам. Я уже хотела его так сильно, что была готова просить, умолять, кричать.

Но этого не понадобилось. Леран слегка двинулся вперед, протолкнув в меня внушительную округлость своей твердой плоти, и тут же вышел.

Я хрипло задышала, сдерживая стон.

Он вновь едва толкнулся вперед, дразня налившееся нетерпением естество, и тут же подался назад.

Я готова была выть от нестерпимого почти болезненного желания.

Снова медленное движение вперед, тягучее ощущение растягивающейся плоти, и плавное — обратно.

Я закрыла глаза, пытаясь терпеть эту пытку, сводящую меня с ума. Это было так обжигающе-дерзко, и так сильно увеличивало мою потребность в полном воссоединении тел, что хотелось кричать.

— Не знаю, — раздался ответ одного из командиров. — Возможно, стоит доложить о ситуации королю.

— Его величество посвящен в детали, не сомневайтесь, — ответил седобородый. — Он верит брату во всем. Несмотря на то, что когда-то сам его и изгнал.

— Но тогда какой у нас выход?

— Делать все по своему, — раздался ответ от одного из них. — Завтра утром снимаемся со стоянки и возвращаем солдатам бомбы. Король ничего не узнает. А наши войска слушают нас, а не его.

На некоторое время воцарилась тишина, в которой сохранять безмолвие мне было еще тяжелее.

— Но это же бунт. Нас повесят, — тихо ответил третий военачальник.

— Не повесят, если этой ночью мы убьем лайета Дайше.

В этот момент Леран, наконец вошел в меня до конца. Ноющее ощущение абсолютной наполненности разлилось по телу, как легкий наркотик, заставляя двинуть бедрами ему навстречу.

Все выглядело так, словно ужасные слова командиров моего возлюбленного нисколько не волновали.

Я блаженно выдохнула, выгибаясь в спине. Леран снова медленно вошел, зафиксировав движение секундой неподвижности, и тут же вышел, повторив.

Его толчки были чувственным и глубокими, но осторожными настолько, насколько нужно, чтоб не трясти стол. С каждым разом я все тяжелее дышала и все сильнее кусала губы.