23000

– Это просто компьютерная игра нового поколения. Безусловно, сенсор-приставку изобрела корпорация «LЁD», они же породили миф о тунгусском льде, который якобы вызывает необычные ощущения у людей, когда им стучат в грудную клетку. Они якобы добывали этот лед, везли его из тундры, все наконечники только из этого льда… Но это миф. Лед есть лед. Упавший с неба или замерзший на земле – он одинаков. И что бы ни говорили их «ученые», миф о льде тунгусского метеорита – лишь повод подороже продать свой продукт. Об этом было много написано. Серьезные ученые подняли их на смех. Это даже обсуждать не интересно… На своей приставке «LЁD» сделал миллиарды. И зачем им еще похищать людей и лупить ледяными молотами?

– Но кто-то использует их идею! – выкрикнула Ольга так громко, что сидящие за соседними столиками оглянулись.

– А может быть, наоборот?

– Что – наоборот?

– Может быть, «LЁD» использует чужой метод?

– Стучать льдом в грудь до смерти?

– Да.

– И что же это за метод?

– Пока не знаю. Что-то из древних культов. Может, у кельтов, например, или у якутов был такой обряд. Может, это делали шаманы. Хотя ни в Интернете, ни в нашей университетской библиотеке я такого ритуала не нашел.

– Кто же это?! Сатанисты?

– Не похоже. Скорее – фашисты.

– И как это связано с фашизмом?

– Как-то связано. Уверен. Немецкие фашисты использовали древнюю мифологию. Кстати, у них была своя теория космоса. Я нашел это в Интернете. По их мнению, весь окружающий нас космос состоит изо льда. И только горячая воля человека может растопить в этом льду пространство для жизни.

– А какого хера они лупят этим льдом в грудь?!

– Не знаю. Может, чтобы проверить волю человека? Способна ли она растопить лед?

– Бред! И ради этого они идут на убийство?!

– Ну, многие тайные общества легко идут на убийство ради своих целей. Которые нормальным людям кажутся бредом.

Ольга кинула на тарелку баранье ребро:

– Кто, кто они?

– Мы здесь для того, чтобы ответить на этот вопрос.

– Кто, кто убил моих родителей?! – Ольга стукнула кулаком по столу, задев свой стаканчик, он упал на пол и разбился.

– Слушай, я чего-то… совсем пьяная… – она качнула головой. – Поехали в отель.

– Хорошо, – Бьорн поднял свою баскетбольную руку, подзывая официанта.

В отеле Ольга упала на постель. Бьорн стоял возле, почти касаясь головой потолка. Он явно не знал, что делать.

– Кто убил моих родителей? – снова спросила Ольга.

– Тот же, кто убил моего брата, – ответил Бьорн.

Ольга шлепнула себя по щекам, пьяно усмехнулась:

– Слушай. Я опьянела с двух рюмок. Я пьяная в хлам!

– Ты просто устала от всего.

– Да. Я устала от всего. Когда у нас самолет?

– В 5.20.

– Ужас… Разбудишь меня?

– Конечно. Спокойной ночи, Ольга, – он качнулся и шагнул к двери.

– Погоди.

Бьорн остановился. Ольга смотрела на него. Он смотрел на нее.

– Ты думаешь, тот парень из Гуанчжоу что-то знает?

– Ну, иначе бы он не позвал нас.

Ольга кивнула. Приподнялась и села на кровати.

– Покажи мне твой шрам, – произнесла она.

Он снял свою желтую майку с красным раком. Ольга встала, пошатываясь подошла. На груди у Бьорна было два лиловых шрама. Ольгины пьяные глаза покачивались на уровне этих шрамов. Бьорн смотрел на нее сверху. Ольга сняла с себя блузку:

– А у меня один.

Между небольших грудей с большими коричневыми сосками белел шрам в форме скобки с небольшим углублением в кости.

– Они мне выбили кусочек кости, – Ольга подняла голову и глянула Бьорну в глаза. – Красиво?

– Да, – тихо ответил он.

Они молча стояли друг против друга.

– Напомни, как тебя звали на улице? – спросила Ольга, покачиваясь и вцепившись обеими руками в свой белый ремень.

– Lyktstolpen.

– Ликтстольпен! – рассмеялась она. – Что ты сейчас хочешь, Ликтстольпен?

Бьорн внимательно посмотрел на нее:

– Я хочу… разбудить тебя в 4.00.

– Конечно, – она отшатнулась, пропуская его, оперлась о стену, водя по ней рукой. – Bon nuit, Ликтстольпен.

– Bon nuit, Olga.

Наклонившись, Бьорн вышел и осторожно притворил за собой дверь. Ольга оттолкнулась от стены, зашла в крошечную ванную комнату, открыла воду в раковине. Увидела себя в круглом зеркале:

– Спокойной ночи, сирота.

И брызнула водой на зеркало.

Над миром

Я просыпаюсь позже сердца моего. Оно спит совсем недолго. Оно бодрствует во сне. Ибо ведает, что Исполнение близко.

Сердце мое будит тело мое.

Я встаю, привожу в порядок старое тело мое. И направляюсь к Горн. Он спит на своем белом ложе. Я бужу его тело. А потом, когда руки сестер омоют его тело и разотрут маслами, бужу сердце Горн. Оно просыпается. Я обожаю это мгновенье.

Сегодня сердце его просыпается особенно прекрасно. Сила и ясность сияют в нем. Сегодня Горн готов увидеть мир.

Сегодня я покажу ему мир.

Мир нашей Великой Ошибки. Которую нам предстоит исправить.

Горн сидит в Трапезной. Я подаю ему фрукты. Он поглощает их. Он не спрашивает меня о деревьях, на которых выросли фрукты. Его не интересует форма этих плодов. Он просто ест их. Мудрость сердца пребывает с ним. Он уже не мальчик из города мясных машин. Он наш самый дорогой брат.