224 Избранные страницы

- Наверно, пожито отлично, - одобрительно сказал Гогося. - Живи и жить давай другим. Веселая, здоровая, богатая. Может быть, даже была недурна собой. Сейчас судить, конечно, трудно. Комок розового жира.

- Думаю, что была скупа, жадна и глупа, - вставила Вава фон Мерзен. - Смотрите, как она ест, как пьет, чувственное животное.

- А все-таки кто-то ее, наверное, любил и даже женился на ней, - мечтательно протянула Муся Ривен.

- Просто женился кто-нибудь из-за денег. Ты всегда предполагаешь романтику, которой в жизни не бывает.

Беседу прервал Тюля Ровцын. Он был из той же периферии круга, что и Гогося, поэтому и сохранил до шестидесяти трех лет имя Тюли. Тюля тоже был мил и приятен, но беднее Гогоси и весь минорнее. Поболтав несколько минут, встал, огляделся и подошел к веселым старухам. Те обрадовались ему, как старому знакомому, и усадили его за свой стол.

Между тем программа шла своим чередом.

На эстраду вышел молодой человек, облизнулся, как кот, поевший курятинки, и под завывание и перебойное звяканье джаза исполнил каким-то умоляюще-бабьим воркованием английскую песенку. Слова песенки были сентиментальны и даже грустны, мотив однообразно-уныл. Но джаз делал свое дело, не вникая в эти детали.

И получалось, будто печальный господин плаксиво рассказывает о своих любовных неудачах, а какой-то сумасшедший разнузданно скачет, ревет, свистит и бьет плаксивого господина медным подносом по голове.

Потом под ту же музыку проплясали две испанки. Одна из них взвизгнула, убегая, что очень подняло настроение публики.

Потом вышел русский певец с французской фамилией. Спел сначала французский романс, потом на "бис" - старый русский:

Твой кроткий раб, я встану на колени.

Я не борюсь с губительной судьбой.

Я на позор, на горечь унижений -

На все пойду за счастье быть с тобой.

- Слушайте! Слушайте! - вдруг насторожился Гогося. - Ах, сколько воспоминаний! Какая ужасная трагедия связана с этим романсом. Бедный Коля Изубов... Мария Николаевна Рутте... граф...

Когда мой взор твои глаза встречает,

Я весь мучительным восторгом обуян, -

томно выводил певец.

- Я всех их знал, - вспоминал Гогося. - Это романс Коли Изубова. Прелестная музыка. Он был очень талантлив. Морячок...

...Так благостные звезды отражает

Бушующий, бездонный океан... -

продолжал певец.

- Какая она была очаровательная! И Коля, и граф были в нее влюблены как сумасшедшие. И Коля вызвал графа на дуэль. Граф его и убил. Муж Марии Николаевны был тогда на Кавказе. Возвращается, а тут этот скандал, и Мария Николаевна ухаживает за умирающим Колей. Граф, видя, что Мария Николаевна все время при Коле, пускает себе пулю в лоб, оставя ей предсмертное письмо, что он знал о ее любви к Коле. Письмо, конечно, попадает в руки мужа, и тот требует развода. Мария Николаевна страстно его любит и буквально ни в чем не виновата. Но Рутте ей не верит, берет назначение на Дальний Восток и бросает ее одну. Она в отчаянии, страдает безумно, хочет идти в монастырь. Через шесть лет муж вызывает ее к себе в Шанхай. Она летит туда, возрожденная. Застает его умирающим. Прожили вместе только два месяца. Все понял, все время любил ее одну и мучился. Вообще это такая трагедия, что прямо удивляешься, как эта маленькая женщина смогла все это пережить. Тут я ее потерял из виду. Слышал только, что она вышла замуж и ее муж был убит на войне. Она, кажется, тоже погибла. Убита во время революции. Вот Тюля хорошо ее знал, даже страдал в свое время.

Бушу-у-ющий бездонный океан.

- Замечательная женщина! Таких теперь не бывает.

Вава фон Мерзен и Муся Ривен обиженно молчали.

- Интересные женщины бывают во всякую эпоху, - процедила наконец Вава фон Мерзен.

Но Гогося только насмешливо и добродушно похлопал ее по руке.

- Посмотрите, - сказала Муся, - ваш приятель говорит про вас со своими старухами.

Действительно, и Тюля, и его дамы смотрели прямо на Гогосю. Тюля встал и подошел к приятелю, а главная старуха кивала головой.

- Гогося! - сказал Тюля. - Мария Николаевна, оказывается, отлично тебя помнит. Я ей назвал твое имя, и она сразу вспомнила и очень рада тебя видеть.

- Какая Мария Николаевна? - опешил Гогося.

- Нелогина. Ну - бывшая Рутте. Неужто забыл?

- Господи! - всколыхнулся Гогося. - Ведь только что о ней говорили!.. Да где же она?

- Идем к ней на минутку, - торопил Тюля. - Твои милые дамы простят.

Гогося вскочил, удивленно озираясь.

- Да где же она?

- Да вот, я сейчас с ней сидел... Веду, веду! - закричал он.

И главная старуха закивала головой и, весело раздвинув крепкие толстые щеки подмазанным ртом, приветливо блеснула ровным рядом голубых фарфоровых зубов.

Жених

По вечерам, возвратясь со службы, Бульбезов любил позаняться.

Занятие у него было особое: он писал обличающие письма либо в редакцию какой-нибудь газеты, либо прямо самому автору не угодившей ему статьи.

Писал грозно.

"Милостивый государь!

Имел вчера неудовольствие прочесть вашу очередную брехню. В вашем "историческом" очерке вы пишете: "От слов Дантона словно электрический ток пробежал по собранию".