22 апреля 2009 года

Из поразительного: несоразмерность, несомасштабность личности Репина и его власти над семьей. Демонический беспредельщик, роковой возлюбленный, властелин при близком рассмотрении видится трогательным ничтожеством — гражданином, почти лишенным социальных характеристик. Кто он по профессии? Все тяжело задумываются. Собственно, никто. Бомбил одно время на «семерке»; менял временные работы; было дело — устроился на установку пластиковых окон, уж как радовались обе семьи, как поздравляли с приличной, настоящей мужской работой, а хватило его на два месяца: устал. Может быть, какая-то травма, армейская, например? — нет, не служил он в армии, как-то отмазали, невоеннообязанный. Психических расстройств нет. Ну хотя бы алкоголик, думаешь с надеждой, девиант с распадом личности? — но нет, органика отказала Репину даже в алкоголизме, пил по большей части от безделья, хотел пил, хотел не пил. Собутыльников — и тех не было. Свете, конечно, случалось выводить его из запоя, однако всего раза два; можно сказать, что Репин шел по пути физического распада, но пока что побеждала молодость.

Но что-то же было в нем, обделенном свойствами, зауряднейшем человеке, настаивала я, что-то же держало Светлану как минимум несколько лет. Что работало его синей бородой — харизма, внешность, характер, талант, воля, интересный порок? — и все отвечали, будто сговорившись: «Совсем ничего», — и скучно морщились. Совсем серый, тусклый — зло без обаяния, садизм без идеи. Все говорят одно и те же: трус, лентяй, паразит, захребетник, пакостник, тихушник, дома — монстр, на улице — паинька, скромнейший из скромных.

Главный вопрос: «За что он ее так»? Понятно — за то, что терпела, за то, что прощала, за огромность любви, альтруизм, сердечную кротость и бесконечность долготерпения; ясное дело, такое не прощается. Но не только. Изучая материалы дела, можно предположить еще один мотив: за привычку к хорошей, беспечной и бездельной жизни, за долгую и сладкую сытость, которую ему бесперебойно обеспечивали родители Светланы — и расстаться с которой ему было уже никак нельзя.

 

IV.

Савкины и Репины жили по соседству, дверь в дверь. Света была знакома с Алексеем с детства, и когда она, восемнадцатилетняя, собралась замуж за двадцатичетырехлетнего Репина, Савкиной во дворе сказали: «Зачем он вам, не твоя ветка», в смысле — не твой уровень, семья и в самом деле, какая-то смутная, мама — няня, папа — рабочий. Ветка не ветка, сословие не сословие, зато любовь — сильная, красивая и, казалось бы, всепобеждающая.

Со свекровью как-то не сложилось, она угостила молодоженов дорогим тортом, а потом потребовала за него деньги, и это было странно. Родители Алексея несколько раз приезжали в гости к внукам со связкой бананов, они же, по всему судя, оплатили адвоката. Говорят, что на суде они были единственными со стороны Репина, сидели молча, у Алексея не было друзей или подруг. Елене Евгеньевне после смерти Светланы они не позвонили ни разу.

Репин из той генерации небогатых молодых москвичей, чей жизненный старт был подорван внезапным достатком: продажа не очень-то нужных наследных сорока-шестидесятиметровых панельных поместий открывает двери в ослепительный мир потребления, зажигает огни большого города и напрочь сносит неокрепший мозг. Бабушкино наследство — квартиру в Химках — Репин продал на втором году семейной жизни; на выручку купил «семерку» и мебельный гарнитур для спальни, а остальные деньги, что называется, прогулял; можно удивляться неравноценности обмена, но, с другой стороны, кто из нас не спешил и жить, и чувствовать; парни из суровых рабочих семейств особенно уязвимы перед идеей «жить со вкусом». Вообще, недвижимость — одно из главных действующих лиц этой истории; ее оказалось много, и доставалась она легко. Бабушка Светланы продала свою трешку в Лианозово, купила себе однокомнатную, остальные деньги отдала молодым на обзаведение: живите, деточки. Молодые стали искать жилье «по цене», нашли хорошее, просторное — в Железнодорожном; так началась миграция с приятного во всех отношениях московского северо-запада на подмосковный, промышленно-суровый восток. Потом поменяли квартиру и родители Светланы; переехали поближе к детям, в тот же микрорайон; доплату за строгинскую трешку, опять-таки, отдали молодым. Елена Евгеньевна Савкина, мать Светланы, долго не могла привыкнуть к дороге, очень мучилась — два с половиной часа в один конец, четыре вида транспорта — но все-таки привыкла. Главное, чтобы у молодых все было. У них и было — всё.

Жили не бедно. Светлана воспитывала детей, Репин не работал.

Из показаний отца Светланы: «С продажи квартиры в Строгино оставались деньги, которые они отдали Репину  А. Н. и Репиной С. А. После чего Репин  А. Н. почувствовал вкус свободных денег. Репин понял, что можно, нигде не работая, получать деньги с продажи квартир». Но, кажется, он понял гораздо раньше, — и последние три года особенно жестоко избивал Светлану, требуя согласия на продажу квартиры.

А жить где?

Ну и родственников много. Не бросят же они ее, с двумя-то детьми.