2150A.D.

В нашем микро-обществе 1976 года люди бессовестно и эгоистично эксплуатируют друг друга ради преходящих материальных наслаждений. Эти эгоистичные поступки совершаются во имя нашей свободы, семьи, города, штата, нации, религии, во имя коммунизма, социализма, капитализма или другого какого-нибудь проклятого «изма». И посмотри, сколько человеческого горя вокруг!

Мир 1976 года — это мир эгоистичного разделения, которое влечет за собой подозрительность, недоверие, ненависть и бесконечные внутренние и международные конфликты. В этом мире люди так обособлены и настолько неспособны сотрудничать друг с другом, что мы загадили свою землю, воду, воздух, которым мы дышим, и истребили столько животных, что на этой планете им уже сложно выжить!

Что же касается людей, то каждый третий человек живет в бедности и страдает от голода и болезней. И все это, Карл, невзирая на то, что у нас есть ресурсы и технологии, чтобы обеспечить едой, одеждой, жильем, медицинским обслуживанием каждого жителя нашей планеты и еще дать ему образование!

Вопрос в том, Карл, почему же мы не можем этого сделать?

— Наверно, потому что мы слишком эгоцентричны, Джон, — ответил Карл. — Но мы не решим свои проблемы, переложив их на какую-то машину. Это уже точно будет бегством от действительности.

— В 2150 году люди не пытаются убежать от действительности, — гневно ответил я и вдруг почувствовал острое?, желание убедить Карла (а может быть, и себя) в истинно--ста, ценности и правильности моего странного жизненного: опыта.

— Хорошо, Карл, — сказал я, заставляя себя успокоиться, — выслушай меня спокойно и непредвзято, потому что если мы начнем примешивать сюда свои эмоции, то ? далеко не уйдем. Все, что я узнал об обществе 2150 года, указывает на то, что эти люди заботятся друг о друге и помогают друг другу. Это не бегство от действительности. Более того, — продолжал я, все более воодушевляясь, — они ; разработали жизненную философию, позволяющую им смотреть на жизнь под таким широким углом зрения, что они могут предсказать серьезные разрушительные последствия эгоистичного поведения. Другими словами, в этой своей «Макро-перспективе» они видят, что мы все — одно взаимозависимое целое, и поэтому от благополучия самого незначительного индивидуума зависит всеобщее благополучие и счастье. Только под этим широким углом зрения можно увидеть глубокий практический смысл слов «Возлюби ближнего своего, как самого себя», «Что посеешь, то и пожнешь» и «Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой».

— Да, но как быть с этой пресловутой машиной? — начал было Карл.

— Да черт с ней, с машиной! — закричал я. — Макрофилософию и Макро-общество, которое привлекает к себе только высокоразвитые души, придумала не СИ. Любовью, терпением, добротой и взаимопониманием наделила этих людей не машина! Нет! Сами люди Макро-общества выбрали себе бескорыстный Макро-образ жизни.

— Только не надо так орать, — заметил Карл.

— И что в результате? — продолжал я уже спокойнее. — 300 миллионов человек живут в мире, в котором нет войн, загрязнения окружающей среды, бедности, эгоизма и ненависти. Каждый из них здоров, получил отличное образование, имеет крышу над головой и хорошо ест три раза в день.

Если это общество, ЭТО общество — БОЛЬНОЕ, — снова выкрикнул я и ударил кулаком по столу, — я, черт возьми, согласен так болеть!

Карл с подозрением уставился на меня. Затем он сказал:

— Джон, я никогда еще не видел тебя таким, таким...не знаю, как это назвать. Страстно увлеченным, что ли. Ты кричишь, споришь, стучишь по столу, ругаешься. Ничего подобного с тобой раньше не происходило. Я не знаю, что и думать.

— А если признать, что до сих пор я выполнял в жизни роль равнодушного зрителя? Я гордился тем, что никогда не теряю самоконтроля, но на самом деле это и было бегством от действительности. А сейчас я Наконец-то начал участвовать в жизни и интересоваться ею. Я не собираюсь сдаваться, чего бы мне это ни стоило. Я хочу узнать как можно больше об этом мире будущего.

Карл медленно покачал головой. Лицо его выражало крайнее напряжение.

— Мне страшно за тебя, — сказал он. — Ты знаешь, что ты — самый близкий для меня человек на всей Земле и что я готов пожертвовать жизнью ради того, чтобы помочь тебе.

Карл помолчал минуту.

— Помнится мне, — продолжил он, — в какой-то философии есть такой тезис: если ты спас человеку жизнь, то становишься навсегда ответственным за него. Я спас тебя во Вьетнаме и сейчас не могу позволить тебе разрушить свою жизнь из-за какой-то психотической галлюцинации.

— Но, Карл... — пытался я возразить.

— Нет уж, черт побери, теперь ты меня послушай! — заявил Карл и погрозил мне кулаком, словно собирался физически «приводить меня в чувство». — Ты не хуже меня знаешь, что внезапные изменения личности — это классический признак психического расстройства. А ведь ты сам сейчас сказал, что стал просто другим человеком!

Карл замолчал и начал буравить меня своим единственным глазом, ожидая моей реакции на это шокирующее известие.

Очевидно, вполне удовлетворенный результатом, он продолжал: