2134: Элемент (СИ)

Рядом определенно находилось несколько человек — он их чувствовал, ощущал; слух обострился, так что хорошо слышал чужое дыхание. Попробовал, очень медленно и аккуратно, пошевелиться. Неудачно — и руки, и ноги плотно привязаны к носилкам.

Иллюзий Никлас не питал: похоже карьера опричника окончена и его просто вывозят подальше от города, а сейчас он доживает последние часы жизни. Мозг — затуманенный последствиями недавнего беспамятства, лихорадочно работал в поисках выхода.

Страх, затопивший его при осознании грядущей участи, неожиданно не просто придал сил, а трансформировался в энергию. Сознание очистилось от мути недавнего беспамятства, появилась привычная легкость в теле. Несколько минут Никлас собирался с силами и выжидал момента, а потом — почувствовав, как машина на повороте накренилась, рванулся в сторону что было сил.

С хлопком оторвались металлические дуги носилок, к которым были привязаны его руки и ноги, в лицо ударил пол машины, послышались удивленные ругательства. Сверху на него упало, судя по ощущениям, несколько человек, но Никлас не обращая на них внимания уже извернулся — и упираясь в стенку кабины согнутыми ногами, оттолкнулся. Он правильно угадал направление — вылетел на ходу вместе с распахнутыми от сильного удара задними дверьми.

Страх, рожденный бессилием и неизвестностью оказался настолько сильным, что мобилизовал организм. До такой степени, что не устояли закрытые двери фургона, легко им выбитые. Вывалившись на ходу и прокатившись по асфальту, хорошо чувствуя его плечами, локтями и коленями, Никлас вскочил на ноги одновременно срывая с головы повязку.

«Как-то неудачно получилось», — успел лишь подумать он, сквозь яркий свет фар увидев лобовое стекло микроавтобуса и удивленное лицо за ним.

Похоже, везли его сразу в несколько машин, колонной. И перед одной из машин сопровождения он сейчас и оказался, вывалившись из задних дверей фургона. Сразу после понимания этой неприятности последовал глухой удар и сознание — второй уже раз за короткий промежуток восприятия времени, погасло.

Только погасло оно очень странно — если в прошлый раз, у двери камеры, Никлас проваливался в темноту, то сейчас ухнул словно в пространство, заполненное ярким голубым всепоглощающим светом.

Глава 22 Май

«Зовите меня Флэш, что в переводе на русский означает Вспышка», — придумал Никлас несмешную шутку, когда понял, что очнулся снова и начал постепенно осознавать себя в мутной плавающей пелене беспамятства.

Органы чувств еще не работали полноценно, сознание вернулось еще не совсем, он словно находился на грани сна и яви, отстраненно вспоминая произошедшее. Пока сосредоточившись мыслями о том, что такое долгое однообразное заключение в узкой камере-пенале прервалось сразу двумя такими разными погружениями в беспамятство, и двумя однотипными пробуждениями. Дальше сосредотачиваться было непросто — сознание словно по крупицам собиралось, с трудом.

Постепенно, с большим трудом, Никлас выбирался из беспамятства, словно пытаясь вынырнуть из вязкой трясины. Но чувствовал, как все же получается понемногу прийти в себя. И по мере того как возвращались ощущения, ему становилось понятно, что обстоятельства пробуждения разные: в этот раз никакого обездвиживания, никаких едущих машин и повязок на голове. Кожей чувствуется чистое постельное белье, телу удобно на мягкой кровати, закрытые глаза ощущают мягкий и неяркий, свет. Комфортный свет — в отличие от состояния тела, как будто через камнедробилку пропущенного.

Полежав немного, слушая тишину вокруг, Никлас осторожно приоткрыл глаза и осмотрелся. Помещении погружено в полумрак, который разгоняет мягкий приглушенный свет ночника. Рядом заметно немалое количество медицинского оборудования, но это точно не палата. При этом и не обычная комната — не квартира, не номер гостиницы, не комната казармы. Помещение похоже на келью — вдруг пришел Никлас к неожиданному выводу.

Повернув голову в другую сторону, продолжая осматриваться, он увидел самое главное — на кресле возле кровати дремала Катрин. Лицо у ведьмы заметно осунувшееся, под глазами синяки усталости, скулы — и так широкие, высокие, сейчас очерчены гораздо более ярко чем обычно, подчеркнутые сильно впалыми щеками. Отчего еще больше выделяются чувственные губы — неестественно яркие, словно обветренные и с красными нитями трещин.

Что-то в облике спящей Катрин Никласа озадачило. Что-то было неправильно — не только ее болезненный и утомленный вид, а что-то такое, что совершенно выбивается из образа. Никлас смотрел на ведьму несколько секунд, но понять, что именно в Катрин изменилось, он не успел. Потому что запал усилия кончился, и он снова закрыл глаза, опуская голову обратно на подушку. А потом вдруг словно плотину прорвало, и он начал вспоминать, и — холодея от осознания, понимать, что после того его ударил идущий в колонне микроавтобус, он… В этом месте мысль оборвалась. Просто не было пока смелости идти дальше.