– Да, спасибо. Индеец злился, вы со Степаном давали советы, а араб с японцем смеялись. А потом…
– Ну! – приподнялся я со стула.
– Да что вы так переживаете? Ничего страшного ведь не случилось.
– Знаешь, если ты сейчас же не расскажешь все до конца, страшное случится.
– С вами?
– С тобой!
– Грубый вы человек, господин Васильев, – обиделся квадрокоптер.
– Рассказывай! – рявкнул я, вскакивая со стула.
– Индеец разозлился окончательно, вскинул лук и выстрелил…
– В китайца! – задохнулся я от догадки.
– Нет, он выстрелил в шишку.
– Уф-фу, – я с глубоким облегчением провел пальцами по лбу. – Но при чем здесь японец?
– Индеец думал, что целится в шишку, а на самом деле это было осиное гнездо. Большое и круглое. Ведь на дубах не растут шишки! И гнездо упало японцу на голову.
– А японец? Что он?
– Ничего такого, только осы его немного покусали. А поскольку потом осы набросились на всех вас, то вы побежали к реке.
– Зачем?
– Спасаться от ос. Только араб плавать не умел.
– Утонул? – я почуял, как противный холодок ползет по спине.
– Да нет, самогоном отпоили и салом натерли.
– Салом?
– Ну да. Араб был весь бледно-синий и дрожал от холода, а вы сказали, что сало плохо пропускает тепло.
– Ну, хоть все живы?
– Честно говоря, я не в курсе. Как раз после этого мне навернули бутылку на объектив.
– Мда, дела, – я, стыдливо отводя глаза, помял подбородок.
– Кстати, господин Васильев, вы не могли бы убрать с моего объектива горлышко.
– Горлышко? – я повнимательнее пригляделся к дрону и только сейчас понял, что мне казалось в нем странным. – Ох, прости! – я протянул руку и освободил объектив несчастного аппарата от отбитого бутылочного горлышка. – Чес-слово, я не нарочно.
– Спасибо! – дрон удовлетворенно повращал объективом. – Вроде все в норме.
– А разбил бутылку… тоже я?
– Нет, я сам. На столб в темноте наткнулся. Знаете, это форменное издевательство над разумом, пусть и искусственным. Я понимаю, что вы его не жалуете, но тут явный перебор.
– Мда, – промямлил я и пристыженно почесал затылок. – Нужно узнать, как там остальные.
За моей спиной пистолетным выстрелом хлопнула дверь.
– Живой!
Я вздрогнул и медленно обернулся.
В дверях, растопырив руки и упирая их в дверной проем, стоял встрепанный Степан. Рубаха расхлестана, помятое лицо в пчелиных укусах.
– Слава богу! А я как проснулся, так и вздернуло меня: как ты там?
– Нормально, – я поднялся со стула. Смотреть в глаза Степану было как-то неловко. – Ты как?
– Бывало и хуже.
– Да уж… А остальные?
– Остальные еще спят. Я ведь как очухался сегодня, так вспомнить никак не могу, ты с нами от реки шел или остался там. Уф-ф, обошлось.
Степан прошел к столу и тяжело опустился на стул.
– Дали мы вчера жару, – он помотал головой.
– Угу. Зато гостям твоим будет что вспомнить.
– Неудобно получилось. И самое противное, я никак вспомнить не могу, что делали, когда пришли домой. Ян с Асланом еще что-то пытались Матвею втолковать, будто им какой хитрый план новый явился.
– Кому-кому?
– Матвею. Наш рабочий интеллект. Боюсь, как бы они чего не натворили.
– Что за план?
– Честно говоря, не помню. Что-то такое вертится в голове, но никакой конкретики. – Степан заметил стоящую на столе банку с рассолом, поднял ее одной рукой и припал к широкому горлышку. Кадык на его бычьей шее неистово заходил вверх-вниз. – У-ух, хорошо! – произнес он, грохнув банкой об стол. Я с завистью осознал, что выглядит он гораздо бодрее меня: и лицо почти в норме, и глаза не мутные, если только чуть-чуть. Здоровый он, Степан, деревенский бугай.
– Ты извини, – сказал я.
– За что? – непонимающе повел бровями Степан.
– Мало ли. Я тут уже понаслушался о вчерашнем.
– Мелочи. Ну, оттянулись ребята разок по полной.
– И часто вы так… оттягиваетесь?
– Да нет, не очень… Почти никогда… Хорошо, ни разу! И нечего на меня так смотреть! Ты-то уж точно ни при чем. Взрослые люди – сами должны знать, когда нужно остановиться.
Я немного повеселел. Внутренне.
– В любом случае я бы на твоем месте поспешил поинтересоваться, что замудрили те двое. Может, еще есть шанс все отменить. А может, и вовсе не стоит беспокоиться. Ну что в самом деле можно придумать и воплотить жизнь по мутному делу.
– О, ты их плохо знаешь! – загадочно, с нервозностью в голосе протянул Степан, вынимая из кармана смартфон. – Но сейчас все узнаем.
Возился он с ним довольно долго. Смартфон – не ПК: ни удобной клавиатуры, ни экрана с приличным обзором. Может, и еще что – я неспециалист. А только заметил я спустя некоторое время, как Степан меняется в лице. Сильно меняется. И непонятно, то ли хмурится, то ли сердится, то ли и вовсе в прострацию впал.
– Чего там? – осторожно поинтересовался я, опускаясь на краешек незастеленной кровати.
– На, сам прочти, – протягивает мне смартфон Степан.