21.12

О раннем детстве, проведенном в Киакиксе, у Чель сохранилось только воспоминание, как отец однажды носил ее, посадив к себе на плечи. Ранним вечером в сухой сезон Алвар рано закончил работать и взял ее с собой к соседу, с которым у него возник спор из-за пропавшей курицы. Сидя наверху, Чель видела, как молодые девушки несли домой с мельницы миски с маисовой мукой, из которой их матери приготовят лепешки к ужину и напитки на завтрак. Из некоторых хижин доносились звуки свирелей, где-то били в барабан, и Алвар при ходьбе даже слегка пританцовывал, а Чель ногой терлась о наждачную бумагу щетины на его щеке.

С тех пор как мать увезла ее в США, Чель несколько раз возвращалась на родину и с каждым посещением все больше проникалась любовью к вечерам, когда все селение собиралось у большого костра, где снова и снова пересказывались истории о далеких предках, к совместному труду на кукурузных полях в период страды, к подаркам от пасечников и даже к пылкой страсти, с которой деревенские жители отдавались игре в волейбол и футбол.

Но Киакикс находился в сотнях миль от больших городов, магистральных дорог или руин, привлекавших туристов, и добраться до него было не так-то просто. На легком одномоторном самолете можно было приземлиться на грунтовой полосе в пяти милях от селения, но поскольку на две тысячи жителей там приходилась всего одна машина, это означало, что оставшиеся пять миль вам неизбежно пришлось бы преодолеть пешком при не всегда благоприятных погодных условиях. Причем дорога туда вела только одна, а в сезон дождей часто и она становилась совершенно непроходимой.

Матушка Чель упорно отказывалась навещать родную Гватемалу и каждый раз горячо отговаривала дочь от поездок туда. Хаана была убеждена, что до тех пор, пока страной правили «ладинос», члены семьи Ману не могли чувствовать себя там в безопасности. А вновь прокатившаяся по Гватемале волна насилия и вспышка политической напряженности лишь усилили ее страх.

— Что там у тебя? — спросил Патрик, встав на пороге офиса.

Зал планетария у него за спиной снова погрузился в полную тьму, и создавалось впечатление, что за пределами этого маленького кабинета ничего больше уже не существовало.

— На этой широте расположены какие-нибудь известные руины? — спросил он, когда она показала ему карту и поделилась своим открытием.

Чель покачала головой.

— Но ведь Киакикс — всего лишь деревня, — заметил Патрик, — а писец повествует о городе с десятками тысяч жителей.

Он склонился ниже, чтобы лучше видеть монитор, и Чель непроизвольным движением положила ладонь на спустившуюся манжету его рубашки, пальцами ощущая фактуру ткани. Быть может, все чувства между ними были уже утрачены, но его присутствие рядом по-прежнему казалось чем-то привычным. Он, конечно же, был прав — для древних майя никакого Киакикса попросту не существовало. В селении никогда не находили никаких предметов, относившихся к классическому периоду, а развалины ближайшего древнего города находились в двухстах милях оттуда.

Но, продолжая всматриваться в карту, Чель не сомневалась, что некоторые обстоятельства, описанные в кодексе, странным образом совпадали с историями и легендами, которые она уже слышала прежде: например, с устным преданием о правителе, уничтожившем свой город.

— И еще ведь была так называемая троица основателей, — напомнила она Патрику. — Согласно легенде, первыми жителями Киакикса стали трое городских жителей, бежавших в джунгли.

— Но мне казалось, что ты никогда не верила в затерянный город. Считала его всего лишь мифом.

— Не существует никаких доказательств ни за, ни против. — Чель почему-то перешла на шепот. — У нас есть только история, которую местные жители поколениями передают из уст в уста, и свидетели, утверждающие, что сами видели город, но не могут ничем подтвердить этого.

— Один из них — твой дядя, верно? — вспомнил ее прежние рассказы Патрик.

— Точнее, двоюродный брат отца.

Более тридцати лет назад Чиам Ману ушел из Киакикса и больше недели пропадал где-то в джунглях. Вернувшись, он заявил, что нашел затерянный город — тот самый, из которого, если верить легенде, пришли их предки. Но Чиам ничего не принес с собой и отказывался показать, в каком направлении находился этот город. А потому поверили ему лишь немногие. Большинство же открыто насмехалось над ним, называя лжецом. Всего через несколько недель правительственные войска убили его, и правду похоронили вместе с его телом.

— А как насчет Волси? — продолжал расспросы Патрик. — Думаешь, он мог сам быть из Киакикса?

Чель вздохнула:

— Все, что он успел рассказать о своей деревне, вполне подходит к описанию Киакикса… И еще, наверное, трехсот поселений по всему Петену.

Патрик положил ладонь поверх ее руки.

— Невероятное совпадение, правда? — Он склонился ближе, и Чель почувствовала аромат его любимого мыла с экстрактом сандалового дерева. — Эта книга на тебя как с неба свалилась в разгар самых непредсказуемых событий. Просто не верится, что такое возможно.