208 избранных страниц Аркадия Арканова

— Настоящих друзей не приглашают. Настоящие друзья сами должны помнить.

— Да, но откуда они узнают?

— Значит, возьми и позвони!

— Вот об этом я и говорю… Так: с моей стороны — мать с отцом, Петя с Зиной, Люся с мужем, Нину Ивановну надо будет вызвать из Киева и сотрудники… От тебя — мама, Вероника, Сатановские, дядя Абессалом из Сухуми…

— Это будет хамство, если мы не пригласим Розовских, — вмешалась она.

— Я их видеть не могу.

— Тебе не придется их видеть.

— Ах да… Извини… Теперь так — вынос начнем часов в пять, а то будет очень жарко…

— Кстати, не забудь позвать Круглову со своим борцом, — сказала она.

— Это еще зачем?

— А что я, по-твоему, буду тащить гроб?

— Они догадаются, что мы позвали их специально…

— А ты не говори зачем! Пригласи просто так — это будет для них сюрпризом…

Она взяла листок бумаги и начала набрасывать список. А я представил себе четверг, и мне стало грустно… Вот так живешь-живешь, и даже умереть нельзя без того, чтобы не заниматься всякой ерундой…

В конце концов, не каждый ведь день с человеком случается такое…

— Получается сорок два человека!.. Надо сократиться! — раздраженно сказала она.

— Как тебе не стыдно? Люди, можно сказать, придут проститься…

Она окончательно вышла из себя:

— Проститься? Тебе хорошо! Сгинешь, и след твой простыл. А мне потом кормить и поить всю эту ораву!..

И она заплакала.

— Успокойся, — сказал я, — я же умираю не для того, чтобы доставить тебе неприятность… Так получается… Успокойся… Давай составим меню.

Она перестала плакать:

— Ты что, мне не доверяешь?

— Я тебе доверяю, но я не хочу, чтобы опять были одни бутерброды с сыром.

— Что значит — опять?

— Как на моем дне рождения… Я хочу, чтоб был богатый, со вкусом сервированный стол.

— Я знаю, что я сделаю, — сказала она. — Я наварю фасоли по-грузински…

— У меня от фасоли изжога, — поморщился я.

— Опять "я"!.. Ты-то здесь при чем?!

Мы долго утрясали вопросы меню, а потом я попросил, чтобы меня положили в моем темно-синем в искорку костюме…

— Единственный приличный костюм, — буркнула она. — Дело, конечно, твое, но не понимаю, к чему это пижонство?

— А что, по-твоему, я должен надеть?

— Что угодно! Пуловер и шаровары… Какое это имеет значение?!

— Для тебя, конечно, никакого! Это ж не твои похороны!

Я подошел к шкафу. "Не забыть бы чего-нибудь".

Она стала наблюдать за мной… Так… галстук взял… носовые платки, паспорт, зажигалку…

— Зажигалка тебе ни к чему, небось не командировка! — резонно заметила она.

Я положил зажигалку на место.

— Паспорт тоже надо будет сдать…

Я протянул ей паспорт.

— Прошу тебя, не очень переживай. Не плачь, все обойдется… И предупреждаю: если во время панихиды твой брат опять скажет, что я всю жизнь сидел на твоей шее, я просто встану и плюну ему в лицо!

— Ты на все способен, — сказала она.

Я обнял ее за плечи:

— Послушай, милая… До четверга осталось всего два дня. Давай проживем их мирно…

Она подняла на меня испуганные глаза:

— Постой-постой… До четверга?.. Но ведь в четверг у меня примерка… Ты не можешь протянуть до пятницы?

— К сожалению, я чувствую, что это произойдет в четверг…

Мы опять начали препираться… И я понял, что все это произойдет уже не в четверг, а в среду.

Это ее устроило…

Прибежали дети. Много детей. Свои, чужие, соседские…

— А зоопарк!.. — запрыгали они вокруг меня. — А велосипед!.. А деревянная сабля!..

— Дети! — закричал я. — Перестаньте галдеть!.. У нас впереди еще целый день!.. Мы все успеем!..

Ничего не попишешь… Серьезные выводы мы часто делаем только в конце жизни… Сделал их и я:

Никогда не надо оставлять дела на последний день. Семейные неурядицы сокращают нам жизнь. Хоть на один день, а сокращают.

Вторник. 23 часа 59 минут.

Подбородок набекрень

Сидел я как-то дома и думал, чего бы такое придумать. И решил: самое правильное — это прославиться. Как угодно. Но как?.. Футболистом стать? Поздно. Достоевский из меня не получится — я в карты играть не умею. В народ пойти? Погода плохая. По физиономии кому-нибудь съездить? Не поймут. Открыть что-нибудь интересное? Закроют. Бульдозер украсть? Не заметят…

И решил начать с малого. На следующее утро вышел я на улицу босой. Как Лев Толстой. Только без бороды.

Температуры на улице никакой. Ни той, ни другой — ноль. Должны же обратить внимание на человека, который по нулю босой идет. Главное, все остальное на месте — брюки, пиджак, галстук, пальто, шляпа…

Иду. Шлепаю. Ноль температуры, ноль внимания. Насвистывать начал. Напевать…

Подходит ко мне человек:

— Скажите, пожалуйста, как пройти к уголку Дурова?

— Вон туда, — отвечаю и протягиваю босую ногу в направлении уголка Дурова.

— Спасибо большое, — говорит он и идет в указанном направлении.

"Э-э, — думаю, — надо обращать на себя внимание поактивнее".

Закурил я, к дереву прислонился и с независимым видом босой ногой по луже топаю. Прохожих обрызгиваю… Ничего.

Вдруг женский голос за спиной:

— Где это вы такие купили?

— Что купил?

— Боты.

— Это не боты, а ноги.

— Оригинальные… Чьи?

— Мои.

— Я понимаю. Я спрашиваю чьи? Польские, французские?

— Отечественные! — говорю.

— Ведь вот могут, когда захотят!.. И сколько такие стоят?