_2017_02_20_12_04_40_461

- Видишь? Судьбу не обманешь.

- Она же не знает, не понимает, что делает, - пролепетала подошедшая неслышно Селаста. - Просто хочет помочь своему малышу. Нужно остановить это, пока не поздно.

- И ты туда же? - оскалился Гвейн. - Похоже, в Совете возникли разногласия.

- Верно, - прорычала Джайла. - А раз так, предлагаю вынести вопрос на голосование. Нас больше, старик.

- Нет, не больше, - вмешался Алан. - Рошан нарушил наши законы и теперь не имеет права голоса. Двое против двоих, Джайла.

- Папа!

- Все решит случай, - подвел итог голосования Гвейн, отпуская Рошана.

Тот отполз подальше, поднялся, взявшись за руку подоспевшей на помощь Селасты, и поцедил сквозь зубы, едва шевеля окровавленными губами:

- Какие же вы оба… драконы!

***

Ожидание растянулось на часы.

Лар все так же сидел рядом и держал любимую за руку. Точнее - теперь уже она сжимала до хруста его пальцы, но он не чувствовал собственной боли - боль, плескавшаяся в ее глазах, была во сто крат сильней. Второй рукой она держала ладонь вызванного запиской Сэла, но сейчас Сумрак и не подумал бы ревновать. Сэллер давал Галле силу, которой ей так недоставало. Лайс… Он не знал, что делает Лайс, но видел, что тот тоже тут не напрасно. Временами кард бросал на него сердитые взгляды, злость в его глазах граничила с ненавистью, и Иоллар понимал, что эта ненависть вырвется наружу, если что-то пойдет не так, но ему было все равно - если с его Дьёри случится что-нибудь, он сам себя возненавидит, и какое ему дело будет тогда до других?

А она, как и прежде, молчала. Даже тогда, когда выгибалась от боли, запрокинув голову и стиснув до скрежета зубы. Ее молчание наполнило комнату, и все присутствующие тут как будто боялись его нарушить.

Мариза, и та перешла на шепот:

- Еще совсем немного. Еще чуть-чуть…

Лар пытался поймать взгляд родных глаз, снова увидеть в них свой мир, но она все чаще зажмуривалась от боли, и слезы пробивались из-под прикрытых век.

- Еще немножко…

И снова руку зажало в стальные тиски тонких пальцев. Но на этот раз с побелевших губ сорвался звук - один-единственный вздох, в котором кроме боли Иоллару послышалось облегчение.

А следующий звук взорвал тишину, заставив учащенно забиться сердце. Боясь обмануться, Лар медленно повернул голову и в размытой выступившими слезами картине рассмотрел источник этого звука.

- Ты слышишь, родная? Слышишь? Это наш сын… Он… С ним все в порядке. С ним же все в порядке?

- Конечно, - Мариза поднесла к ним ребенка. - Чудный, здоровенький мальчик.

- Дэви, - Галла отпустила ладонь мужа и осторожно коснулась кончиками пальцев крохотной ножки.

- Вот видишь, Дьери? Все хорошо.

- Да, - она снова посмотрела на него, - хорошо. Люблю… вас обоих…

И улыбнулась.

Он никогда этого не забудет - ее застывшую улыбку и свое отражение в остекленевших глазах, в которых только что умер его мир.

***

- Вот и все, чего ты добился, Рошан. Украл у них эти два месяца, только и всего.

Разрушитель Границ сидел на полу, закрыв лицо руками. Если бы он не был драконом, можно было бы подумать, что он плачет.

- Не злорадствуй, Гвейн, - тихо сказала Джайла. - Лучше пусти его туда.

- Зачем? - не понял старик. - Он уже ничем ей не поможет.

Дракона не вернуть в мир живых тем же способом, которым Галла возвратила Эн-Ферро. Если дракон уходит, то навсегда.

- Пусти его, - повторила драконица. - Ему это нужно. Алан?

Палач отвел взгляд.

- Да позвольте же ему хотя бы проститься с ней!

Гвейн кивнул, одновременно активируя портал, и Рошан, шатаясь как пьяный, побрел к светящемуся кругу.

***

Запредельная тьма и холод. И знакомая черная воронка, разверзшаяся теперь уже для меня…

Но я не боюсь. Не хочу уходить, но не боюсь. На самом краю пропасти мне вдруг открылось, что по ту сторону не только пустота - там другая жизнь, другие Миры, в одном из которых мы все когда-нибудь встретимся. Я, Иоллар, Лайс…

Лайс стал первым, кого я отпустила. Мы встретимся, но еще не скоро, братишка. Ищи чем заняться в ближайшие пятьсот лет. Ниточка, не так давно завязанная мною, долго не хотела поддаваться, но все же порвалась, на миг разорвав тишину Запределья звоном лопнувшей струны. Вслед за нею оборвалась и сотня тоненьких, неведомо к кому ведущих паутинок…

Потом - Дэви. Эта связь была крепкой, но распалась сама собой - мой маленький, но уже такой умный сыночек сам прощался со мною. Удачи тебе, малыш! Как жаль, что я даже не увидела твоего лица. Но я знаю, что ты похож на своего папочку. Береги его, сейчас ему будет трудно. Но потом, со временем, все образуется… Если я только разорву эту нить. Разорву и не утяну его за собой. Но… Не рвется… Она не рвется, солнце мое.

Но я знаю, что нужно делать. Если ее не разорвать посредине, то нужно вырвать у самого корня - из своего сердца. Мне не будет больно, любимый, ведь мое сердце уже не бьется…

Помни меня. И прости…

Крепкая серебряная ниточка натянулась до предела, и я рванула что было сил… А-ах… Больно… Все равно больно, будто тело пронзает электрический ток…

Больно? Тело?

***

- Ил, руки!