2012. Танго для Кали

Мужской голос был ей незнаком. Интонация, с которой прозвучало это слово, вызвала удивление – девушке показалось, что над ней издеваются. Так мог бы командовать своей дешёвой подругой какой-нибудь браток из блатной мелюзги. Матрёша подумала, что человек, наверно, ошибся, набирая номер квартиры.

– Открывай! – раздалось снова, ещё более развязно и требовательно.

– Вы кто? – отозвалась Матрёна.

– Открывай!

На этот раз ей показалось, что голос записан на магнитофон и его просто гоняют по кругу. Она замолчала с трубкой домофона в руке. Серёжка, Ларискин парень? Да вряд ли, дурацкая шутка, зачем?

– Кто это?

– Открывай!

Точно – магнитофон! Как попугай. Вот глупости! Матрёша собралась бросить трубку, как вдруг тот же самый голос произнёс уже совершенно обычным тоном, обращаясь к невидимому собеседнику:

– Ладно, хватит с неё, пошли.

Запищала, открываясь, входная дверь. Матрёша прижалась к стене коридора, судорожно соображая, что делать, если эти люди сейчас начнут ломиться к ней в дверь? Звонить в милицию? Где её телефон? Она бросилась в комнату, схватила сотовый телефон и замерла, готовая при первом звуке с лестничной клетки набирать ноль-два. В подъезде было тихо. Мимо проехал лифт, остановился на два этажа выше, там же стукнула открытая и закрытая дверь: кто-то из соседей пришёл домой. Матрёна перевела дух.

Снова запищал домофон.

– Кто там? – резко выкрикнула она и услышала:

– Это я, Лариса. Ты чего орёшь?

– Заходи.

– Мотька, ты чего такая испуганная? – полюбопытствовала Лариса, отдавая конспект.

– А ты никого не видела во дворе? – быстро спросила Матрёна. – Возле подъезда?

– Нет, – опешила Лариса. – Я за Шляпкой смотрела, но вроде никто не входил.

Матрёна не стала ничего объяснять подруге, вцепилась в конспект и сказала, что ей нужно учиться. Лариса пожала плечами и ушла. А Матрёша ещё полчаса восстанавливала дыхание, унимала нервную дрожь и пыталась заставить себя понять, что же написано в лекциях и что оттуда ей нужно учить.

– Антош, ну вот прикинь, как в метро когда едешь и то ли спишь, то ли нет, за станциями следишь, а сам где-то витаешь. Представил?

– Представил.

Они по поводу хорошей погоды устроили дальний поход вдоль канала им. Москвы – пока не закончится набережная.

– Вот, я не сплю ещё, но уже и не совсем наяву, и вдруг чувствую… Как бы это описать понятно?

– Уж опиши как-нибудь.

Антон искоса любовался девушкой: на фоне замерзшего канала и заснеженных деревьев она выглядела настоящей Снегурочкой в своей лёгкой пушистой шубке и пушистой песцовой шапочке.

– Как будто я не там, где я засыпала, не у себя, а там, где ты, и я – это ты, понимаешь? Вместе с тобой, но не рядом, а совсем вместе. Как одно. Наверно, это и есть то, что называют «слияние». Это только начало было, лёгкость полная, невесомость, моего тела как будто совсем нет, то есть не чувствую. И тут позвонила мать. И всё кончилось. – Матрёна сокрушённо поникла. – Такая жалость! А ты что-нибудь чувствовал? – подступила она к Антону.

– Увы. – Он покачал головой. – Я засыпал как раз и никак не мог заснуть, пока совсем не проснулся.

– Жалко. Представляешь, мы как будто как сиамские близнецы стали, только не руки-ноги, а… – Она задумалась, покрутила головой и закончила: – Такого у меня ещё никогда и ни с кем не было. И с тобой тоже.

– Да, – зачем-то согласился Антон. – Надо бы повторить.

– Это не эмоции были, – продолжала объяснять Матрёна. – Совершенно чёткие изменения. Но если я одна буду это чувствовать, то так не пойдёт!

– Я тоже попробую, – пообещал Антон. – Может быть, выйдет.

– И Брюс говорил, что сначала слияние, а потом контакт. А если мы придём к контакту «порознь», ничего не произойдёт. Понимаешь?

– Понимаю. Всё понимаю. – Он театральным жестом прижал руку к тому месту, где находится сердце. – Но не совсем! Так на что это было похоже?

– Полное растворение. Но и полное осознание, что всё происходит только во сне. Хотя оно не во сне было! А я не поверила, до конца не поверила, слишком невероятно. Но я чётко знала, что всё равно что-то случилось и дальше будет всё по-другому.

– Растворение где?

– Друг в друге. Очень сильное ощущение.

Матрёша обогнала Чёрного и пошла впереди него. Она вспоминала пережитое и искала ещё какие-либо важные его черты, чтобы пояснить Антону то, что, как ей показалось, он всё-таки не понял. Чёрный тоже обдумывал её рассказ, в нём возникало если не осознанное понимание, то внутренний отклик и всплывали ассоциации.

– «Только Великое Нечто может быть материальным и нематериальным одновременно. Оно существует на всех уровнях времени и пространства. Оно первопричина всего, кроме самого себя. Взять его может тот, кто сам одновременно находится в двух состояниях, совмещая в себе двух непримиримых врагов – дух и материю», – процитировал он одну из ещё недочитанных книг.

– Это откуда? – обернулась и округлила глаза Матрёна.

– «Великое Нечто подчиняется тому, кто не осознаёт его природы», – нагнав девушку, продолжил вещать Антон.