2012 Хроники смутного времени

Услышав знакомую фамилию, которой дед укорял меня с утра до вечера, я привычно поморщился, но психиатр снова заговорил, уже спокойным, лекторским тоном:

— Масс-медиа! Телевидение и радио! Вам достаточно довести до сведения москвичей, что «гризли» идут столицу, — и вы уже победитель!

Палыч, Холмогоров и я озадаченно уставились друг на друга, а потом я протянул руку к телефону и вызвал Ваню Сыроежкина со своей командой.

Мы записали четыре варианта роликов, четыре разных обращения к четырем категориям граждан: к простым обывателям, к представителям силовых структур, к мародерам Кольца Ожидания и, конечно, к нашим соратникам.

Пока я вещал на телекамеру, Палыч связался с сочувствующими Движению ребятами из столичного ОМОНа и частных охранников, отдав приказ занять и любой ценой удержать телецентр и телебашню. Холмогоров позвонил соратникам в МЧС, и они записали по телефону звук всех роликов, обещая немедленно начать трансляцию через динамики городской системы оповещения о чрезвычайных ситуациях.

Потом Ваня выгнал меня из-за стола и уселся за мой ноутбук редактировать и ужимать видеоролики, а потом начал рассылку сжатых видеофайлов через свой спутниковый телефон знакомым радийщикам и телевизионщикам из числа тех, что называли себя «гризли» и не боялись делать это в Москве.

Олег Меерович спокойно наблюдал за суматохой, снова усевшись в кресло на веранде и попыхивая там папиросой, но при этом он молчал, за что я был ему ужасно благодарен.

Мы выступили на два часа позднее, чем запланировали, но к пятнадцати часам четвертого ноября все-таки вошли в столицу одновременно двумя колоннами — с Каширского и Рязанского шоссе.

У нас не было сомнений, что предстоит тяжелая работа, но когда я довел две свои бригады пусть с боями, но почти без потерь до Павелецкого вокзала, а Палыч по рации рассказал, что его мотопехотный полк и оба танковых батальона продвигаются вообще без какого-либо сопротивления и сейчас упрутся в Садовое кольцо, я понял, что мы победили.

Мы просто шли по столице и делали то, что считали нужным, — расставляли опорные боевые точки на перекрестках, занимали крыши небоскребов для снайперов, даже вешали на столбах мародеров, случайно попавшихся нам в руки, но все это выглядело несложной прогулкой по сравнению с тем, что мы в реальности ожидали увидеть.

Они сдались заранее, эти некогда грозные Крысы Кольца Ожидания, которыми матери целое лето и осень пугали детей по всей Европе — от Лиссабона до Владивостока.

Как выяснилось, даже самые грозные крысы тут же бегут, если понимают, что с ними не будут разговаривать об их крысиных правах, а будут молча уничтожать, без церемоний и экивоков.

Несмотря на эпизодически вспыхивающую стрельбу, на улицы города выходили тысячи гражданских, размахивая навстречу нашим колоннам черно-красными тряпицами, лентами или даже невесть откуда взявшимися плакатами с фотографиями лидеров «гризли», а от непрерывного скандирования нашего главного лозунга у меня заложило уши.

— «Честь и порядок!», «Честь и порядок!», «Честь и порядок!» — самые разные люди — мужчины, женщины и даже дети — орали эти простые слова с таким неподдельным энтузиазмом, как будто скандирование этих слов само по себе уже приводит к порядку.

Олег Меерович сидел в «хаммере» рядом со мной, и у него был такой гордый вид, как будто он наконец убедил меня отменить смертную казнь.

Еще через час мой джип и бронемашина сопровождения въехали на Красную площадь. Там уже работали люди Палыча, деловито фильтрующие выбегающих из Кремля растерянных погромщиков.

Большую часть тут же укладывали на брусчатку лицом вниз, и уже треть площади была занята огромными людскими квадратами, очерченными по периметру недобро косящими на них автоматчиками.

Я приказал остановить машину возле Мавзолея. Мы вышли одновременно с психиатром, и тут же я увидел Палыча, выходящего из ворот башни Кремля. Палыч шел не один — он вел за собой на оранжевом канате, явно позаимствованном из какого-то оцепления, долговязого небритого человечка с расцарапанным и избитым в кровь лицом. Я поднял глаза повыше, к самому хмурому небу, и сделал вид, что не вижу, кого и куда он тащит, давая возможность Палычу сохранить лицо.

Но Палыч увидел меня и упрямо подвел человечка прямо к нам:

— Знакомься. Это Дмитрий Рогозин. Типа, Главный Бригадир Кольца Ожидания, а с сегодняшнего дня еще и Смотрящий за Москвой. Не поверишь, мы его буквально из вертолета вынули. Почти ведь удрал, гаденыш! Мне не очень нравились эти незатейливые армейские развлечения с пленными мародерами, поэтому я...

Я подошел к главному мародеру поближе и спросил, стараясь увидеть отсвет хоть какой-нибудь мысли в его глазах:

— Слышь ты, Лжедмитрий хренов, а ты чего хотел-то?

— Да того же, чего и ты! — вдруг ясно произнес этот мужик и выпрямился во весь свой немаленький рост, презрительно глядя на меня сверху вниз.

Я нахмурился и строго спросил:

— Ну, и чего же я хочу?