2012 Хроники смутного времени

Медсестра уважительно ему кивнула:

— Какой молодец! А теперь идите кушать.

Услышав слово «кушать», я поморщился. Давно подметил: если русскоговорящий человек всерьез употребляет слово «кушать», значит, он не понимает его лакейского смысла. И значит, этот человек глуп. Еще ни разу за мою жизнь этот тест меня не обманывал, и я давно привык полагаться на него, как полагаются в приемных комиссиях вузов на тест ЕГЭ — с некоторой степенью недоверия, но и с подсознательной готовностью признать человеческую глупость там, где внешне она еще никак не проявилась.

Палыч протиснулся мимо меня в гостиную, слегка и как бы шутя приобняв медсестру, а я отправился в туалет. Я подумал, что мы можем еще очень нескоро воспользоваться преимуществами цивилизации, и, обнаружив в туалете душевую кабину, решил быстро, по-солдатски, помыться.

Потом я таскался в «форд» за чистыми носками и майкой, вытирался, причесывался и просто тупо таращился на себя в запотевшее зеркало, репетируя мужественный оскал и две разновидности ироничной улыбки.

Короче говоря, когда я вошел в гостиную, за общим столом уже сидело человек десять и поднимали, как мне показалось, судя по счастливо размякшей физиономии Васильева, четвертый-пятый тост.

Впрочем, бойцы Вячеслава, как и их командир, употребляли исключительно соки. Железные люди, собранные по старым кагэбешным технологиям — из чугуна, ряженки и ржаных хлебцев «Здоровье». Сейчас таких уже не делают…

Мне указали на свободное место рядом с немного полноватой, но довольно симпатичной блондинкой, одетой в гражданское, отчаянно красное плюшевое платье, вызывающее и неожиданное среди привычного камуфляжа или зеленой формы офицеров погранвойск.

По другую сторону от плюшевой блондинки сидел Васильев и недобро косился на меня, нервно почесывая челюсть, заклеенную пластырем в трех местах.

Давешняя медсестра сидела много дальше, на другом конце стола, рядом с Палычем — видимо, его чистоплотность задела какие-то профессиональные струны ее женской души.

— Очень приятно. Меня зовут Алена Семеновна, — жарко прошептала мне в правое ухо блондинка, пихнув меня в бок своей упругой грудью, и я тут же рефлекторно огляделся по сторонам в поисках невидимой угрозы.

Меня успокоил голос напротив:

— Капитан Ивашкин отправлен на гауптвахту. Трое суток за неуставные взаимоотношения с гражданским лицом.

Я благодарно кивнул, ни единым мускулом не выдав своего отношения к этой непростой коллизии, а потом повернулся к блондинке:

— Я Антон. Что вам налить?

— Там уже все налито, Тошка. Тебе совершенно не стоит беспокоиться, — желчно отозвался Васильев поверх красной плюшевой спины, демонстративно подливая блондинке вина в стакан.

Я посмотрел Алене Семеновне прямо в ее подернутые мутной голубоватой дымкой глаза и прочитал там, что побеспокоиться мне все-таки стоит. Блондинка подняла свой стакан, лихо выцедив из него все содержимое:

— Ах, Антон! Налейте мне что-нибудь по своему вкусу. Так приятно, когда мужчины вливают в тебя что-нибудь по своему вкусу!.. — томным голосом добавила

она и, завершая свою выразительную пошлость, медленно облизала указательный палец, глядя мне в глаза.

Я понял, что от этой женщины так просто я уже никуда не денусь, и взял со стола бутылку, руководствуясь одним только инстинктом — самозащиты.

— Ах, пьяная женщина — легкая добыча. Не правда ли? — приторно улыбнулась Алена Семеновна, внимательно наблюдая, как я наполняю ее стакан вином.

Тут Васильев крякнул со своего места так отчетливо, что мне все-таки пришлось остановиться где-то на половине стакана.

В гостиную вбежал запыхавшийся солдат с огромной, литров на двадцать, кастрюлей вареной картошки. Он поставил парящую кастрюлю посреди стола и снова торопливо убежал за стойку, где, по-видимому, располагалась кухня элитного коттеджа.

Все мужики тут же начали шустро, но без суеты накладывать себе картошку. Я тоже положил в свою тарелку пару картофелин, и тут в гостиной снова появился все тот же солдатик — на этот раз с казаном тушеного мяса.

— Хорошо живете, — одобрительно заметил Палыч на всю гостиную. — На своем горбу небось все вырастили?

— Своим горбом в России можно заработать лишь радикулит, — тут же отозвался Вячеслав. — Картошку у местных на солярку выменяли, а козу вчера убило, во время боя. Не поверишь — случайно.

— А где же армейское довольствие? Где полевая кухня? — озаботился Васильев, повернувшись к Вячеславу.

— В Караганде! — раздался нестройный хор мужских и женских голосов.

— Мне, как ты понимаешь, на моих людей питерское управление отпустило стандартные командировочные. Из расчета семьдесят шесть рублей в сутки на рыло, — пояснил Слава. — Ау местных погранцов вообще полная задница — их же должна была обеспечивать тыловая служба Кавказского военного округа. Ну так положено — раз они оттуда прибыли…

— И чего? — не понял паузы Валера.

— Ты что, не знаешь? — удивился Вячеслав.

Валера пожал плечами, и Вячеслав продолжил: