2012. Формула выживания

— Он у нас всегда был прагматиком, поэтому очень скептически относился и к магии, и к уфологии. В языческих кругах его до сих пор знают как лидера и воина — он из тех, кто способен принимать решения, способен вести за собой. Вначале, когда он приобщился к нашим уфологическим исследованиям, он воспринимал все это весьма скептически. Но потом, пытаясь объяснить для себя какие-то вещи, свидетелем которых бывал, втянулся в изучение аномальных явлений. За годы изучения аномальных зон он здорово изменился — стал замкнут, много времени проводил в одиночестве. В какой-то момент у него вдруг начала прорезаться память трансгрессии — он вспоминал свои альтернативные реальности, осознавал свои другие «я». В одной из таких реальностей он написал стихи… Знаешь, мы были поражены, потому что Калина и стихи — это нонсенс, нечто несовместимое. И все-таки это было так. Он все больше и больше рассказывал о том, кем он не являлся в этой реальности. Нам было очень забавно за ним наблюдать — ведь говорил это все Калина-прагматик. Тот, кто еще совсем недавно был убежденным скептиком. Одним словом, зона меняет любого.

— А как насчет Люминоса?

— Леонид долгое время практиковал дзен. Ему близки йога, шаманизм. Все, что связано с медитацией. К аномальным зонам он пришел через путешествия по местам силы. Бывал в Непале, в других уголках мира. У него очень хорошо развита интуиция: если Люминос говорит, что куда-то идти нельзя, мы всегда его слушаем.

— А как вы вообще познакомились? Ты, Калина, Люминос?

— Мы познакомились еще в начале девяностых. Наверное, это было провидение — то, что мы встретились, Есть такое место — Долина лабиринтов. Местность достаточно глухая и труднопроходимая, всюду множество камней. Там почти не встретишь туриста или сельского жителя, так как подъездных дорог практически нет. Мне пришлось перебраться через несколько холмов, сплошь заваленных буреломом, прежде чем я смог выйти в Долину — и был очень удивлен тем, что оказался там не один. Представь: совершенно глухое место, и вдруг я вижу неторопливо идущего человека, прощупывающего палкой зазоры между камнями. Это был Калина: разглядеть его оказалось непросто, он находился довольно далеко от меня. При этом я совершенно точно знал, что уже видел все это во сне — чувство узнавания было просто потрясающим. Мне пришлось подойти поближе, прежде чем я смог разглядеть его лицо. И поразился тому, насколько мы похожи — словно встретил брата. Он не обратил на меня никакого внимания, продолжал заниматься своими делами. Не желая мешать ему, я прошел мимо. А метров через двести вдруг наткнулся еще на одного человека, это был Люминос. Он сидел в позе лотоса среди камней, погрузившись в себя и ни на что не обращая внимания. Я смотрел на него и вдруг понял, что видел этого человека во сне около месяца назад. Мы тогда перебросились парой фраз, он сказал, что мы встретимся через месяц. Месяц прошел, и вот я вижу этого человека перед собой — было от чего прийти в изумление. При этом он тоже оказался очень похож на меня. Что тут еще можно сказать? То, что мы трое, не сговариваясь, в одно и то же время отправились в эту глухую Долину, не могло быть просто совпадением. Я понимал, что если уйду сейчас, то сделаю ошибку, поэтому повернулся и пошел знакомиться с Калиной. Потом, уже вместе с ним, мы подошли к Люминосу. Собственно, именно тогда мы и встретились в первый раз…

Черный немного помолчал, собираясь с мыслями.

— В тот раз мы только познакомились, — продолжил он. — Все понимали, что эта встреча не случайна, но никто не знал, к чему она приведет. Поговорив, мы разошлись, не зная, встретимся ли вновь. Прошло какое-то время, и мы вновь пересеклись на ежегодном слете аномальщиков и уфологов всех мастей — это симпозиум, на котором именитые искатели читают свои доклады. Он проходит дважды в год, весной и осенью. Как правило, занимает это два дня подряд, с утра до вечера. Вот именно там по-настоящему и встретились три одиночества — Калина, Люминос и я. Самым забавным было то, что мы, не сговариваясь, даже оделись одинаково — все трое были в черных костюмах. На фоне разношерстной толпы исследователей неведомого наша троица была очень приметной. И каждый уже совершенно точно знал, что нас что-то связывает. Эта встреча и стала началом союза троих, позже вылившегося в группу «Неман».

— Понятно… — Я немного помолчал. — Все хотел спросить — каким был твой первый выход в зону?

— Первый выход ничем не запомнился, в нем не было ничего необычного. Обычно зона раскрывает свои секреты не сразу — она словно присматривается к тебе. Новичку увидеть что-то интересное, как правило, можно только тогда, когда рядом с ним находится опытный сталкер. Это своего рода инициация — сталкер проводит тебя в зону, сталкивает с иной реальностью. Это запоминается на всю жизнь.

— У тебя было так же?