2008_44 (592)

Как следует из стенографической записи, Молотов попросил присутствующих «налить бокалы полнее», поскольку намеревался чествовать моряков. Он предложил здравицы за народного комиссара Военно-Морского Флота Н.Г. Кузнецова, адмирала флота И.С. Исакова и за командующих флотами: Балтийского — адмирала В.Ф. Трибуца, Черноморского — адмирала Ф.С. Октябрьского, Северного — адмирала А.Г. Головко, Тихоокеанского — адмирала И.С. Юмашева. Сталин дополнил эту здравицу, пожелав адмиралу Юмашеву «успеха в возможной войне!». И эта реплика не вошла в официальный газетный отчет. Причина могла заключаться в следующем. Согласно предварительной договоренности с западными союзниками (США и Великобританией), СССР вел тогда подготовку к боевым действиям против Японии, в которых активное участие должен был принять Тихоокеанский флот. В такой ситуации публикация сталинского тоста с пожеланием адмиралу Юмашеву «успеха в возможной войне», скорее всего, была неуместной.

Серию здравиц в честь командующих Красной Армии и Военно-Морского Флота Молотов завершил, последовательно поднимая бокал за маршалов специальных родов войск. В официальном газетном отчете упомянуты фамилии лишь трех из десяти военачальников, за которых прозвучала здравица: главного маршала артиллерии Н.Н. Воронова, главных маршалов авиации А.А. Новикова и А.Е. Голованова. (Фамилии остальных семи военачальников есть в стенограмме: маршалы авиации Ф.Я. Фалалеев, Г.А. Ворожейкин, Ф.А. Астахов, С.Ф. Жаворонков, С.А. Худяков; маршалы бронетанковых войск Я.Н. Федоренко и П.А. Ротмистров; маршал артиллерии Н.Д. Яковлев; маршал инженерных войск М.П. Воробьев; маршал войск связи И.Т. Пересыпкин.)

Как следует из стенограммы, В.М. Молотов особо выделил Генеральный штаб Красной Армии, подняв бокал за его начальника генерала армии А.И. Антонова и за начальника оперативного управления С.М. Штеменко. Однако в газетном отчете этот тост Молотова помещен в самом конце и без упоминания Штеменко.

По сложившейся еще в 30-е годы традиции прием сопровождался большим праздничным концертом, в котором принимали участие лучшие музыканты, исполнители, актеры театра и кино. Здравицы в честь прославленных воинов перемежались выступлениями на сцене Георгиевского зала солистов Государственного академического Большого театра СССР: И.И. Масленниковой, А.П. Иванова, М.О. Рейзена, В. В. Барсовой, Н.Д. Шпиллер, В.А. Давыдовой, О.В. Лепешинской, Г.С. Улановой. В программу концерта были включены и лучшие номера в исполнении Государственного ансамбля народного танца под руководством И.А. Моисеева и Краснознаменного ансамбля красноармейской песни и пляски А.В. Александрова.

Завершающая серия здравиц посвящалась членам Государственного комитета обороны (ГКО) и военных советов фронтов и армий. Если судить по стенограмме приема, эта серия началась с тоста в честь ГКО и «руководителей дела снабжения Красной Армии во время Великой Отечественной войны» тем боевым оружием, которым разгромлены на полях сражений враг и его союзники. Далее В. М. Молотов стал последовательно называть фамилии членов Государственного комитета обороны, подробно останавливаясь на характеристике той отрасли, за которую тот конкретно отвечал. В завершение он провозгласил тост за здоровье всех и прежде всего за здоровье И.В. Сталина.

В официальном отчете последнего тоста Молотова в честь Сталина нет, а здравицы тамады в адрес членов Государственного комитета обороны более лаконичны, чем в стенограмме, их заслуги названы в самой общей форме.

В газетной публикации опущен завершающий тост Молотова, который, если судить по стенограмме, был посвящен членам военных советов фронтов и армий, как присутствующим, так и отсутствующим. Из числа присутствующих были названы фамилии двух человек, к тому же членов Политбюро ЦК ВКП(б) — генерал-полковника А.А. Жданова (он был членом военного совета Ленинградского фронта) и генерал-полковника Н. С. Хрущева (члена военных советов ряда фронтов).

Трудно объяснить, почему в газетном отчете не были упомянуты Жданов и Хрущев, а также фамилии двенадцати военачальников, за которых провозглашались здравицы. Возможно, Жданову припомнили «нервный срыв», произошедший с ним в начале войны. Вся тяжесть руководства обороной блокированного немцами Ленинграда фактически легла тогда на его ближайшего помощника А.А. Кузнецова. А возможно, умолчание газетного отчета о Жданове крылось в реакции на здравицу в его честь. По одной из версий (не подтвержденной, правда, стенографической записью), Сталин лично провозгласил тост за здоровье Жданова, как «организатора обороны Ленинграда». Жданов же вместо того, чтобы возразить и сказать, что подлинным ее организатором был Сталин, подошел к Верховному Главнокомандующему, чокнулся с ним и поблагодарил.

Что касается Хрущева, то, скорее всего, Сталин (в общем-то симпатизировавший Хрущеву) так и не смог простить ему причастность к тяжелейшему поражению Красной Армии под Харьковом в 1942 году.