2008_1-2 (551)

А тогда с целью построения социализма руками заключенных отправили Френкеля на Беломоро-Балтийский канал. Там, говорит Солженицын, «он был назначен не начальником строительства, не начальником лагеря, а на специально для него придуманную должность «начальника работ», главного надсмотрщика». Интересно, что на подобную должность попал в лагере и Солженицын: «Начальник участка Невежин назначил меня… не нормировщиком, нет, хватай выше! — «заведующим производством», т. е. старше нарядчика и начальником всех бригадиров. Прежде и должности такой тут не было. До чего ж верным псом, значит, я выглядел!» (Там же, с.260). Это было в самом начале срока. С той собачьей должности «не бей лежачего» и пошло долгое хождение лагерного пса по блатным должностишкам: библиотекарь, математик, атомщик, коим он никогда не был, полотёр, маляр да и тот же бригадир, нарядчик, был даже переводчиком с немецкого, коего никогда не знал. «Главным надсмотрщиком», как будто бы Френкель, он при этом не был, но под кличкой Ветров всё же не бездельничал. Так что момент общности с надсмотрщиком у Солженицына есть.

Он, народный заступник, негодует также по поводу стремительных темпов строительства: «В те годы в нашей стране ничего не срочно не делалось». Да, милейший, стране, разоренной двумя — одна за другой — страшными войнами, история давала слишком короткий срок, чтобы встать с колен и обрести силу для своей защиты. Именно в те годы, точнее, в 1931 году, когда развернулось строительство Беломоро-Балтийского, Сталин сказал: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Или мы сделаем это, или нас сомнут».

И пробежали: к 1926 году восстановили уровень промышленного развития царской России в 1913 году, к 1937-му году, попутно ликвидировав неграмотность в стране, вышли на первое место в Европе, к 1941-му по многим показателям были на втором месте уже во всём мире. Только благодаря этому, болезный, вы и доживаете свои мафусаиловы дни на роскошной даче то ли Ягоды, то ли Кагановича.

Но самое главное, что терзает чувствительное сердце лагерной ищейки, — невероятные жертвы при строительстве канала: «Говорят(!), что в первую зиму, с 1931 на 1932 год, вымерло 100 тысяч заключённых» (Там же, с.98). Кто говорит? Кому? Когда? Где? По какому случаю? Ничего неизвестно. Казалось бы, если всего лишь кто-то кому-то когда-то говорил, то историк (а он тут в этой роли) обязан постараться как-то проверить. Ведь речь-то идёт о людях, о тысячах смертей! Но — ни малейшей попытки. Хотя бы сказал от кого слышал. И этого нет: опасно, ибо имя может оказаться ниточкой, потянув за которую, удастся размотать клубок лжи. У него другая логика: «Говорят…Отчего не поверить!» (Там же). Из этого ясно, что ни от кого он не слышал, а просто взял с потолка из арсенала своей генетической злобы и вставил в своё похабное сочинение.

Это видно из дальнейшего: «Скорей даже эта цифра преуменьшена (академик по литературе! — В.Б.): в сходных условиях в лагерях военных лет смертность один процент в день (подчёркнуто им. — В.Б.) была заурядна, известна всем» (Там же). Ну, это самый излюбленный довод трепачей и демагогов всех времён и народов: известно всем… это знает любой… вся Москва говорит… разве вы не слышали?.. это вам подтвердит первый встречный и т. п.

«Так что на Беломоре 100 тысяч могло вымереть за три месяца с небольшим». При таком проценте — конечно. Однако в другом месте Солженицын называет другую цифру: 10 процентов в месяц. В эту цифру кто только ни тыкал носом нобелеата — и Игорь Пыхалов еще в 2001 году («Время Сталина», с.26), и Эдуард Репин в 2002-м (Дуэль, 8.10), и недавно А. Райзфельд (Советская Россия, 17.7’07)… Но ведь тут получается несколько иная картина: для вымирания 100 тысяч требуется уже не три месяца, а десять. Да и кто же поверит человеку, даже академику и нобелеату, если он по одному и тому же вопросу лепечет совершенно разное?

Но главное… Помянутый И. Пыхалов, приведя в своей книге архивные данные и выстроив таблицу, приходит к выводу: «Как свидетельствуют цифры и факты, смертность заключённых при Сталине держалась на весьма низком уровне» (Цит. соч., с.25). И далее о суровой поре, на которую ссылается Солженицын: «Даже в самые тяжёлые 1942 и 1943 годы, когда голодала вся страна, смертность заключённых составляла около 20 % в год в лагерях и около 10 % в год в тюрьмах. В год! А не в месяц, как утверждает, например, А. Солженицын» (Там же, с.26). Значит, в данной позиции академик врёт в 12-кратном размере. «К началу же 50-х годов, — продолжает Пыхалов, — в лагерях и колониях она упала ниже 1 % в год, а в тюрьмах — ниже 0,5 % в год» (там же). Кому не лень, посчитайте, сколь многократно врет нобелеат и в такой позиции.