2004, №12

Эванс раздумывал над прихотью природы, расположившей камни, по которым ударяет волна, так, что они создают именно эту мелодию. Строители Лабиринта воспользовались феноменом, и возникла история о подземном чудовище. Ее соединили с культом быка и запугивали друг друга историями о Минотавре, приводившими критян в экстаз. Артур представил, как жертвы Лабиринта, едва заслышав рев воды, пугались и мчались, не разбирая дороги. Заблудившись, они гибли от жажды, так и не решившись двинуться в единственно верном направлении — на звук.

Теория очень понравилась молодому археологу. Она все объясняла. Артур даже вообразил, как напишет статью и опубликует ее в толстом научном журнале. С английского текст переведут на немецкий, потом, как водится, на русский, а французы тотчас подхватят, и на первых полосах еженедельников замелькают заголовки: "Тайна Лабиринта раскрыта!"…

Идти пришлось долго. Даже слишком. Сутки или больше, Артур не знал. Под конец мысли одна за другой покинули его голову, вытравленные жаждой. Тело изнутри налилось тяжестью и само пригибалось к полу. Ложилось. Отказывалось двигаться. Последние часы спутники просто сидели у стены, облизывая потрескавшиеся губы, и не пытались вставать. Перед глазами дрожало красноватое марево. А где-то невдалеке, за каменной толщей стен, не удаляясь и не приближаясь, все лилась вода, рокотал прибой, шумели волны, сводя с ума обезумевших от жажды людей. И как бывает во сне, казалось, будто они опять идут куда-то, при этом оставаясь на месте.

Вот в отдалении забрезжил слабый зеленоватый свет, в спертом воздухе повеяло морской свежестью. Спутников потянуло туда, точно бабочек к фонарю. И как будто фонарь, за ближайшим поворотом им открылась чугунная решетка в полу. Они поняли, что свет идет не сверху, а снизу, из глубины моря.

Эванс и Софи приникли к металлическим прутьям толщиной с колокольный канат. Глубоко на дне по бескрайним полям Эгеиды, затканным зелеными водорослями, бродили несметные стада белых быков Посейдона. Хребтистые гиганты поддевали рогами корабли. Один из них поднял голову, заметил людей, и глаза его стали медленно наливаться красным.

Через год Шлиман закончил раскопки дворца Миноса. Он в который раз потряс мир фантастическими открытиями и обезоружил своих противников, предоставив исчерпывающие доказательства того, что война ахейцев и критян действительно произошла в ХIII веке до нашей эры.

Вскоре закончился траур по супруге миллионера, трагически погибшей на раскопках, и Генрих написал торговому партнеру в Измир, прося подыскать ему молодую красивую гречанку, знакомую с античной историей и отличающуюся классическими чертами лица.

24.10.2009

Вл. Гаков. Неописуемый чудак из глубинки

Именно таким был недавно ушедший Р.А.Лафферти, всего двух лет не доживший до своего девяностолетия. Как всякий чудак (многие, впрочем, не колеблясь, называли его гением), он нередко попадал в поле зрения критиков.

Однако, основательно «покопавшись» в его корнях и его творчестве, большинство отступалось, разводя руками. Решительно невозможно описать эту странную личность! Тем более не поддается рациональному анализу еще более «неописуемое» творчество Лафферти. Но с тем, что без этого автора современная фантастика заметно поблекла бы, сегодня согласны все, в том числе, наверное, и читатели журнала «Если», в котором Лафферти был одним из самых публикуемых зарубежных авторов.

В биографии писателя при всем желании не отыщешь ничего, что дало бы исследователю хоть малюсенький ключик к его творчеству.

Родился Рафаэль Алоизиус Лафферти 7 ноября 1914 года в маленьком городке Ниоле, затерявшемся в одном из самых «деревенских» штатов Америки — Айова. Отец будущего писателя владел небольшой фермой (к землице его потянуло только после того, как он в пух и прах проигрался на бирже), а мать работала учительницей в сельской школе. В 1918 году семейство Лафферти перебралось еще дальше на запад — в штат Оклахома, сначала в деревушку Перри, а потом в город Талсу. В Талсе Рафаэль Лафферти прожил всю оставшуюся жизнь, почти никуда из своей глубинки не выезжая. У него даже машины не было — не потому, что не на что было купить, а потому, что за почти девять десятков лет жизни Лафферти так и не удосужился обзавестить правами. В Америке одно это гарантирует постоянное, внимание прессы — чудак, эксцентрик! Но писатель и журналистов не жаловал, что уже делало его личностью подозрительной.

Впрочем, один «ключик» все же имелся. Родители Лафферти были ревностными католиками и своих детей воспитали соответствующе. Как вспоминал потом писатель, в его детстве было только два ярких события — первое причастие и горящий крест куклуксклановцев на соседнем пустыре. Вообще-то ревностный католицизм среди американских фантастов — явление не менее редкое, чем отсутствие автомобильных прав. Кордвайнер Смит, Уолтер Миллер да Джин Вулф — вот первые, кто приходит на ум, и во всех этих редких случаях научная фантастика тоже получается редкая, "штучная".